работу в работу реальную, хотя бы и несовершенную, и необходима санкция к вашему законопроекту, санкция, которою являются статья 25 и последующие его статьи. Если этой санкции вы не дадите, то работа, конечно, может быть, и будет исполнена, но, может быть, и не будет исполнена, а может быть, будет замедлена. Быть может, тогда, когда пройдут установленные сроки, наступит момент, когда правительству придётся вносить особый законопроект о приведении в исполнение работы в принудительном порядке, может быть, это произойдёт в летний период, когда Государственная дума не будет заседать, придётся во всяком случае проводить этот закон и через Думу, и через Государственный совет. В результате – замедление, остановка работ.

То же самое произойдёт, если будет принято пожелание о предоставлении и правительству права роспуска городской Думы и призыва другого её состава. Соответствует ли такая возможность силе и авторитету закона? Может ли закон, прошедший через рассмотрение Государственной думы и Государственного совета, получивший санкцию Государя Императора, установить лишь новую, кажется, седьмую или восьмую по счёту комиссию, снабдить её всеми способами и возможностью выполнить дело, не обеспечив ничем безусловности его окончания?

Говорят, что и на это надо идти ввиду того, что всякое воздействие правительства на народ будет опорочивать принцип самоуправления. Но так ли это? Я думаю, что ничего постыдного для наших городских деятелей нет в предвидении возможности если не воздействия, то, во всяком случае, содействия правительства к приведению в исполнение столь необходимого предприятия, как канализация и водоснабжение. Господа, история повторяется: Берлин 60-х годов прошлого столетия напоминал собой в большой мере в санитарном отношении картину сегодняшнего Петербурга. Там точно так же жидкие нечистоты выливались в открытые канавы и каналы, которые выносили все эти нечистоты в реку Шпрее; твёрдые нечистоты почти все (до 90 процентов) оставались в черте города. Точно так же слышались разговоры о невозможности сооружения канализации и в финансовом отношении, и, главным образом, в техническом; говорили, что будут обваливаться и обрушиваться дома и т. д., а теперь в Германии канализировано шестьсот двадцать четыре города.

Да и в Англии до 1870 года прошлого столетия органы городского самоуправления обнаруживали полную бездеятельность в отношении улучшения санитарных условий страны. С 30-х до 70-х годов прошлого столетия там шла, как теперь у нас, ожесточённая борьба между сторонниками государственного воздействия и между противниками его, доказывавшими, что самая мысль о таком воздействии оскорбительна для идеи самоуправления. И что же? В классической стране самоуправления узаконено начало воздействия. Вам известны и английский, и французский законопроекты, которые тут неоднократно цитировались, но я попрошу вас вникнуть в его внутренний, не формальный, а более глубокий смысл, и вы поймёте, что этот закон не репрессивный, не нарушающий духа английского self government, а закон глубоко социальный. Такого рода закон и должен был возникнуть в государстве не полицейском, не регулирующем действия всех и каждого, а в государстве, преследующем задачи широкой социальной политики, ставящем пределы свободы отдельного лица и отдельных организаций, когда они нарушают интересы масс.

Но ведь, господа, на этом же принципе зиждется всё законодательство об охране женского и детского труда, всё законодательство об общественном призрении, всё законодательство о фабричной инспекции. Кому, господа, более всего нужна в Петербурге чистая вода и канализация? Ведь не домовладельцам, которые живут в более или менее сносных условиях, не министрам, не нам с вами, а столичной бедноте. Я видел, как эта беднота безропотно умирает в городских больницах, отравленная тем, что каждому должно быть доступно в чистом виде, – водой. Я знаю и помню цифру сто тысяч смертей от холеры в настоящем году; я чувствую боль и стыд, когда указывают на мою родину как на очаг распространения всевозможных инфекций и болезней. Я не хочу, не желаю оставаться далее безвольным и бессильным свидетелем вымирания низов петербургского населения.

Я поэтому стою за принятие закона, который выразил бы не только желание, но и непреклонную волю законодателей. Я хочу не надеяться, я хочу наверное знать, что при каких бы то ни было обстоятельствах, при каких бы то ни было условиях через пятнадцать лет в столице русского Царя будет, наконец, чистая вода, и мы не будем гнить в своих собственных нечистотах. Я не поверю и никто мне не докажет, что тут необходимо считаться с чувством какой-то деликатности по отношению к городскому управлению, что тут может существовать опасение обидеть людей или оскорбить идею. Я прошу вас выразить вашу твёрдую волю, имея в виду не только Петербург, нет, это необходимо и по отношению ко всей России.

Я повторю то, что только что говорил член Государственной думы Шингарёв*: Россия ежегодно наводняется эпидемиями и болезнями из Азии. Есть целый ряд городов, которые становятся рассадниками, узлами инфекции, откуда они разносятся по всей России. Окиньте мысленным взором всё наше Поволжье, сначала Астрахань – ворота, через которые к нам приходит и холера, и чума, Астрахань с её известным водопроводом, вбирающим воду на берегу Волги, представляющим из себя клоаку, наполненную миазмами. Далее – Царицын, с его оврагами, очагами заразы, из которых самый знаменитый – Кавказ, на высоком берегу которого сосредоточено скопление всех отбросов – гнездо заразы, а внизу, внизу живут люди, которые дышат миазмами от нечистот, сбрасываемых сверху. В настоящее время этот Кавказ очищен, и очищен, конечно, пожаром. Дальше идёт Саратов с его не менее знаменитыми Глебучевым и Белошинским оврагами, по которым я немало походил и о которых мог бы много порассказать. А Самара, нарядная Самарa, с её известной Веденевой ямой, ямой, которая теперь уже не яма, а бугор, с которого жидкие нечистоты по оврагу стекают в реку Самару. Казань имеет тоже свои достопримечательности в центре города: ров Булак и озеро Кабан, в которое точно так же сваливаются все казанские нечистоты.

И правительство всё это знает и всё это терпит? Не только знает, но даже изучило, посредством самых известных научных авторитетов, составило планы оздоровления этих городов и предъявило даже эти планы к исполнению городским самоуправлением. Но, господа, если вы теперь отвергнете санкцию к закону, то есть статью 25 и дальнейшие, то и эти планы останутся, конечно, такими же прекрасными планами, как предначертания комиссии сенатора Лихачёва, которая в 1897 году объехала все эти места и в своё время выработала целый ряд мероприятий по оздоровлению Поволжья. И это произойдёт не от того, чтобы города эти не хотели почиститься, наоборот, но потому, что это дело трудно, потому что оно не сегодня началось, потому что понуждения, как это видно