Знак представлял собой круг, заключенный в треугольник. На углах треугольника должны были стоять свидетели, а я с девочкой в руках – внутри круга.

Махнув рукой, зажгла свечи. Тор с Хельгой не обратили на это никакого внимания, а вот Ивар с любопытством огляделся.

Перед тем как подхватить малышку, я магией порезала указательный палец и прикоснулась им ко лбу ребенка. Залечив небольшую ранку, осторожно взяла на руки девочку, которая сразу же перестала хныкать. Войдя в круг, я тихо запела взывающую песню.

Поначалу ничего не происходило, а затем я, как обычно, потеряла связь с реальностью. Испугалась, вдруг уроню, но потом почувствовала, что, даже если бы по какой-то причине захотела, не смогла бы разжать руки.

На этот раз не было ни ощущения присутствия, ни взгляда, ничего. Просто в голове в одно мгновение вспыхнули... имена. Показалось, их словно выжгли в памяти огнем. Они горели, пульсировали, причиняя неудобство. Только сейчас заметила, что моя кровь с белоснежного лобика исчезла, будто испарившись.

– Иоланта, – выдохнула я, и горящие в уме буквы одного из имен потухли, перестав причинять неудобства. Моргнув, подняла взгляд на свидетелей. – Имя этого ребенка Иоланта… И Экхарт… – добавила чуть растерянно, толком не понимая, что происходит. Горящие буквы второго имени тоже потухли.

– Мы услышали! – сказали все трое одновременно, в один голос.

Мы все переглянулись. Кажется, не только меня удивило происходящее.

– Что это значит? – спросил Тор хмуро, даже не думая сдвигаться с места. Он с недоумением поглядел на ребенка в моих руках.

Я и сама толком не понимала, так что сказать ничего по этому поводу не могла.

Ивар с интересом переводил взгляд с одного на другого. Хельга смотрела удивленно, а потом, словно вспомнив о чем-то, вскинула руки и накрыла ими рот.

– Хельга? – тут же отреагировала я. – Что такое? Ты что-то знаешь?

– Нет, нет, – замотала та головой. – Просто подумала…

– Что? – спросила нетерпеливо, желая разобраться в ситуации окончательно.

Вместо ответа подруга прикусила губу, перевела взгляд с Тора на меня, а потом как-то неуверенно покачала головой, словно сомневалась в своих догадках.

– Может быть, вы, госпожа, – начала она, запнувшись, но почти сразу справилась со своим голосом и продолжила: – Может, вы ждете ребенка? Мальчика. Экхарта. Просто боги… дали имена сразу обоим детям.

От сделанного Хельгой предположения я покачнулась. Тор среагировал мгновенно, оказавшись рядом со мной. Приобняв за плечи, он повел меня к кроватке, куда я аккуратно уложила уснувшую малышку.

Выпрямившись, положила руку на живот и… поняла. Ощущение было похоже на то, словно я искала что-то долгое время, никак не могла найти, а потом, когда уже отчаялась, – нашла. Я ведь прекратила пить капли давно, но забеременеть никак не получалось. Тор молчал, но я видела ожидание в его глазах, нервничала, строя различные догадки. Скорее всего, организм должен был полностью очиститься от зелья, а может, моя магия не готова была, поэтому и не давала зачать.

Повернувшись, я уткнулась в грудь мужа, пару раз глубоко вздохнула, пытаясь справиться с эмоциями, а потом все-таки не удержалась и заплакала. Вот только на сей раз это были слезы радости.

***

– Иоланта – необычное имя, – пробормотала Хельга, помогая мне перепеленать малышку. В последнее время мы обе больше времени проводили в детской.

С момента рождения и обряда имянаречения прошла уже пара месяцев. За окном давно началась весна.

Илва после того, как немного отошла от родов, вышла из комнаты. Она пыталась дать мне понять, что хотела бы остаться в замке, но я сделала вид, что не понимаю ее намеков. Вместо этого несколько раз спрашивала, желает ли она увидеть дочь, но она на это только качала отрицательно головой. Условившись с Тором, что в замке она проведет некоторое время, я отдала соответствующие распоряжения, так что ее никто не гнал. Вскоре Хельга принесла новость, что Илва пытается окрутить кого-нибудь из воинов. После родов девушка похорошела, так что у нее были все шансы влюбить в себя кого-нибудь из мужчин. Вот только мне все это совершенно не нравилось. В итоге мы при свидетелях вручили ей пару десятков золотых монет и отправили восвояси. Девушку явно разрывали противоречия. С одной стороны, отказываться от золота не хотелось. А с другой стороны, покинув замок, она теряла большой шанс быстро и выгодно выйти замуж.

Вскоре она все же ушла из Асгрима, а мы вздохнули свободнее.

– Оно означает фиалка, – пояснила я.

– Фиалка? – Хельга мельком глянула на меня, явно желая подробностей.

– Да. Это цветок такой. Считается, что с появлением фиалки в доме возрастает мир и гармония. Одно ее существование сглаживает конфликты, помогает найти понимание в семье. А также своим существованием она привлекает благополучие и достаток.

– Ничего себе, – удивилась Хельга. – Не ребенок – сокровище.

Я улыбнулась, а потом тихо рассмеялась.

– Это ты сейчас так думаешь. У фиалок очень трудный характер, – сказала, а потом и сама удивилась тому, откуда все это знаю. Такое ощущение, что знания просто появились в моей голове. Я совершенно точно никогда ранее не интересовалась ни значением имени Иоланта, ни тем, какой характер у фиалок, ни что они означают.

– Ничего, – Хельга улыбнулась. – Как-нибудь переживем. Смотрите, Хильда, какие у нее необычные глазки. Она будет сводить с ума всех подряд, – подруга тихо засмеялась.

Глаза у Иоланты действительно были красивыми. Насыщенный, очень яркий и выразительный цвет морской волны. И с учетом черных длинных ресниц… Просто смерть всем парням.

Стоило снегу сойти, как земли Асгрима наводнили строители, которые этим летом начнут возводить столицу. Тора я теперь видела только по вечерам. Утром он уходил раньше, чем я успевала проснуться, а вечером выглядел так, словно его выжали и слегка встряхнули. Правда, даже в таком заморенном состоянии он не забывал поинтересоваться, как дела у Иоланты, или подержать ее несколько минут на руках. Наша близость (случавшаяся по понятным причинам крайне редко) наполнилась нежностью и осторожностью. Сколько бы раз я ни пыталась убедить мужа, что нашему сыну он никоим образом навредить не может, Тор не слушал. Поэтому иногда все приходилось брать в свои руки, часто в буквально смысле. И не только в руки. Однажды у меня даже закралось подозрение, что Тор все это делает специально и на самом деле ему просто нравится моя инициативность. Когда спросила, то он ответил, что будет любить меня, даже если я буду лежать неподвижно. Я посомневалась в искренности этого заявления, но решила больше не допытываться.

– А канализация? – спросила в один из вечеров, когда Тор не просто пришел, а кажется, приполз домой.

– Канали… что? – переспросил он, явно услышав незнакомое слово. Я тихо произнесла его себе под нос, понимая, что в местном языке точно нет аналога.