Что касается моего брата Энтони Робсарта, то это человек порочный и импульсивный, и я, полагая, что он будет настаивать на получении титула, настоятельно прошу моих душеприказчиков подтвердить мою последнюю волю, чтобы мой брат не получил титула, оставленного моему сыну. Энтони Робсарт решил посвятить себя духовной карьере, и я готов помочь ему в этом, выделив для него и нужд его прихода сумму в размере восьми тысяч фунтов стерлингов…»

– Да будь он проклят! – так и подскочил преподобный Энтони. – Пусть черти зажарят в аду его порочную душу!..

– Ваша милость, – поспешил прервать Робсарта-младшего Эзикиэль Батс, – ведите себя скромнее, уважайте память покойного.

– Что?! – почти взвизгнул Энтони. – Этот пес лишил меня всех полагающихся по закону прав и думает, что я успокоюсь его ничтожной подачкой? Он обобрал меня, он лишил законного титула! Он сдох, как свинья, и теперь я его единственный наследник!

– Так вот почему вы так вырядились? – иронично заметила Ева. – Вы уже считали себя пэром Англии!

– И я им буду! – потряс кулаками над головой Энтони Робсарт. – Пэрство передается по мужской линии, если есть хоть один наследник мужского пола. И Рэч ничего не получит. А Николас… Кто этот Николас, где он? С ним всегда было нечисто, Дэвид не признавал его. И теперь он все оставил этому ублюдку, только затем, чтобы отстранить меня! Не дождетесь! – тряс он в бешенстве пальцем перед спокойной Рэйчел. – Ха! Пэресса Рэч! Сатанинское отродье! Ты ничего не получишь, ведьма!

– Сударь, вы ведете себя в высшей степени непристойно, – вступился за девушку Стивен.

Но Энтони не так-то просто было угомонить. Он кричал, угрожал, обещал, что потребует пересмотра вопроса о пэрстве в Палате лордов, начисто забыв, что при нынешнем режиме она просто упразднена. Когда ему напомнили об этом, он все равно не пожелал сдаваться.

– Вы думаете, что можете отделаться от меня? Не дождетесь! Это я могу устранить всех вас. О, я знаю, что сделаю, – я всех вас объявлю предателями и преступниками. Вы лишитесь всего, а Сент-Прайори станет моим.

– Дядюшка, да вы безумны! – возмутилась Ева. – Ваше место в приюте для умалишенных!

– А твое, девка, в портовых кабаках. Или на плахе!

Теперь поведение Энтони возмутило всех. Стивен молча сгреб его за шиворот и хотел выбросить вон, но дядюшка вырвался и отскочил к камину, вытянув руки, словно удерживая Стивена.

– Все! Все! Я умолкаю. – Он перевел дыхание, оправил сбившуюся одежду и даже постарался придать себе солидный вид. Затем вскинул растрепанную голову и процитировал: – «Злой дух пока отступил от Саула». Я удаляюсь, чтобы вы имели время подумать и признать мою правоту.

Он вышел величественной походкой; оставшиеся еще долго с возмущением обсуждали его поведение.

– Он уехал, – заметила Рэйчел, выглянув в окно.

– Скатертью дорога, – оправляя юбки, встала Ева. Она была скорее весела, чем взволнована – поведение дяди лишь позабавило ее. Потом она с улыбкой взглянула на Рэйчел: – Ты станешь пэрессой, Рэч. И это верно, как судьба. Видит Бог, ты достойна этого, как никто из нас. И уж тогда-то ты будешь самой завидной невестой в Англии! Видишь, как славно все складывается.

По сути, ее не обидело, что титул, в обход ее – старшей дочери, переходил к младшей. Как бы эгоистична ни была Ева Робсарт, но в глубине души она понимала: Сент-Прайори – это Рэйчел. К тому же сейчас ее волновало нечто другое – деньги. Огромные деньги, что отныне принадлежат ей. Это и будет то приданое, какое она предложит королю.

Она выскользнула из летней гостиной, где все еще обсуждали странное поведение Энтони Робсарта, незамеченной.

– А где сейчас ваш брат Николас, леди Рэйчел? – почтительно обратился к девушке мировой судья Эзикиэл Батс. – Думаю, нам следует поставить его в известность.

Почему-то этот вопрос привел присутствующих в некоторое замешательство. Все глядели на Рэйчел, но она, хоть и побледнела, ответила со спокойным достоинством:

– Николас Робсарт проживает во Франции, в провинции Бретань, у родни своей матушки, Бомануаров.

– Бомануаров? – переспросил с беспокойством судья. Его несколько нервное, пухлое лицо вдруг вытянулось. – Бомануаров? – вновь повторил он и нахмурился, словно припоминая что-то. – Это не те Бомануары, сын которых сбежал из родового замка и поджег корабли в порту, а племянник главы рода избил епископа Байе?

Рэйчел надменно вскинула голову:

– Я не знаю, о чем вы толкуете, милостивый государь. Бомануары – это древний, почтенный род; некогда они ходили в крестовые походы под знаменем Людовика Святого, а также принимали участие в знаменитой «Битве тридцати» в годы Столетней войны. И даже глупая выходка кого-то из Бомануаров не может опорочить столь прославленное имя. Леди Шарлотта де Бомануар была второй женой моего отца и родила ему сына Николаса.

Ее голос как-то странно звенел, когда она произносила все это, а взгляд так и полыхал.

– Да, да, конечно, – пробормотал мировой судья и вскоре поспешил откланяться.

Стивен подошел к Рэйчел:

– Кажется, Джулиан Грэнтэм тоже родственник Бомануаров? Помню, он говорил, что якобы ничего не знает о вашем брате.

Рэйчел проглотила ком в горле.

– Ради бога, мистер Гаррисон, не сейчас. Я очень утомлена. Если можно, мы обсудим все позже.

Стивен поцеловал ей руку.

– Уже темнеет. Вы и в самом деле утомлены, простите меня. Думаю, мы обсудим все завтра.

Ева нашла короля у Джулиана. Грэнтэм чувствовал себя уже лучше, краски вернулись на его лицо, и ел он с аппетитом. Хотя на голове его была повязка, он уже улыбался и уверял его величество, что хоть сегодня готов вскочить в седло и скакать. Однако когда появилась Ева, он сразу помрачнел и сжал зубы так, что на щеках обозначились желваки. Казалось, он еле переносит прелестницу.

Ева поспешила поскорее увести короля с собой. Расположившись в одном из покоев в эркере большого окна, она поведала ему о странном поведении дядюшки, а главное, о том, что теперь она богата, так богата! Она нежно и испытующе смотрела на него, ожидая ответа, и пыталась бодриться, но явно нервничала: пальцы ее чуть дрожали, когда она перебирала складки юбки.

Карл уловил ее напряжение. Он мягко улыбнулся, прижался губами к ее руке, но глаза его остались серьезными. Во-первых, для себя он уже решил, что Ева после смерти Робсарта уже не так ценна для него, а во-вторых, он серьезно задумался над тайной Сент-Прайори в обличье таинственного существа, которого обитатели замка старательно скрывают. В-третьих, Ева так стремилась доказать, что в ней, в ее деньгах, есть какой-то смысл для него, что это навело его на мысль – она не так проста и бескорыстна, как хочет казаться. Сорок тысяч фунтов. Это, конечно, деньги, но для Карла, в сравнении с его планами возвращения престола, – лишь капля в море. Все сильно изменилось.