Планета Казачок. 6 ноября 2189 г.

Окрестности 4–го укрепрайона.

МП — танк № 27 «Верный» 2–й роты 3–го отдельного

казачьего батальона 6–й бронетанковой бригады.

05 часов 16 минут.

Когда из — за огня и дыма начали появляться темные, закопченные фигурки вражеской бронепехоты, горбато — непропорциональные в этой своей броне нового образца, командир роты сотник Евгений Осин удовлетворенно хмыкнул.

Все, как он и предполагал… Потому что он — умный! Его, Женьку Осина, на мякине не проведешь и на хромой козе вокруг пальца не объегоришь! Он так и знал, что штатовцы попробуют проскочить за огнем и дымом, поэтому и расположил все пять танков роты на вершине холма. Наперекор всем правилам тактики, неукоснительно диктующим останавливать машины для длительной залповой стрельбы «используя естественные природные укрытия и углубления, максимально пригодные в данной местности для скрытного размещения бронетехники».

Все эти параграфы из учебников Осин до сих пор помнил назубок. В бою, когда было время, припоминал и издевался над ними. Этакое желчное подхихикиванье про себя, хорошо помогает для оттяжки…

Танк на возвышенности — мишень? И сверху, и снизу, говорите?

Конечно, еще какая! Но МП — танк становится мишенью, если внутри при дальномерах, рычагах и гашетках сидят мудаки, верящие в «Основы тактики и стратегии бронетанковых подразделений», как в Святое Писание. А если вокруг только гарь и копоть, если штатовцы перед высадкой, маскируя свои маневры, запалили даже то, что гореть не может, тут полагаться на визоры не приходится. Остается рассчитывать только на собственное шестое чувство, на чутье командира, знающего противника как облупленного, со всеми его стандартно разлинованными схемами и примитивно арифметическим мышлением.

Да, он, Женька Осин, — голова! При такой площади и плотности огня дым будет маскировкой получше всех «естественных природных укрытий и углублений»… Потому что, если за командирским прицелом умный Осин, — танк уже далеко не мишень, совсем не мишень! — машинально нахваливал сам себя сотник, лихорадочно вращая по сторонам оптическими глазами дальномера.

— РУС–1, угол 10, опережение 7… Огонь!

— Есть огонь, командир!

— РУС–2, угол 12, опережение 8… Огонь!

— Есть огонь, командир! — неизменно отвечал наводчик — корректор, урядник Вася Звирькович, дублирующий контроль над РУСами (ракетными установками).

— Серега, чуть назад и вправо!.. — это уже водителю.

— Есть, командир!

— Хорошо! РУС–3, угол 14, опережение… Огонь!

Ракетные залпы, выстроившись густым частоколом разрывов, сразу загнали вражескую пехоту обратно в дым.

«Прятаться? Нет, не получится… Вот вам и болт с резьбой в „природное, естественное углубление“! — азартно пожелал сотник непонятно кому. — Так, теперь пулеметы, пора… Пусть прочешут все за огнем и дымом…»

— Вася, второй — левый пулемет! Веером на двенадцать…

— Понял, командир!

Второй крупнокалиберный пулемет по левому борту включился сразу, отдаваясь в наушниках глухим перестуком, похожим на тиканье внезапно заспешивших часов. Последовательное чередование бронебойных и плазменно — разрывных зарядов создавало особый эффект, сбивающий огонь и разгоняющий дым. Земля впереди и слева словно вскипела разом, как будто сама начала взрываться и подпрыгивать вверх. И этот живой ковер расстилался все дальше и дальше…

«К концу войны техника все — таки стала куда совершеннее. А начинали на каких гробах, страшно вспомнить…»

Мысль мелькнула, пропала, и он тут же забыл об этом. Пехоту они погнали обратно, но что — то там все — таки шевелилось. Похоже, часть накрытых залпами штатовцев осталась на месте.

«Точнее — местами! Отдельными местами и сочленениями! — с удовольствием перефразировал сотник. — Молодец Васька, лихо работает за пулеметом… Вы там пошевелитесь у меня… Для тех, кто еще шевелится, крупнокалиберка — самое милое для успокоения…»

Мельком глянув на шкалу показателей боекомплекта, Женя с удовольствием убедился, что он почти полон. Эти новые МП — танки класса «Батыр–8», может, слегка потеряли в маневренности, зато оружейные погреба расширены почти на 200 % против прежних «шестерок». Можно вести долгий бой, без оглядки на дозаправщиков, этих неповоротливых черепах, которые вечно теряются и отстают, таскаясь за атакующей бронетехникой так же уныло, как сирота из приюта за дядькой с конфетами…

«Вот так! Теперь — выдвинуться вперед и вниз и проутюжить броней, как мондовошек на белой скатерти… Хватит тратить на штатовскую сволочь недешевый боекомплект…»

А это что слева? — вдруг заметил сотник. Еще пехота?

— Серега — скачок на три часа! Пошел!

— Делаю!

«Верный», послушный, как хороший пес, вздрогнул всеми бесчисленными сочленениями, крякнул на гравитягах и рывком перескочил сразу метров на пятьдесят в сторону.

«Послушная машинка, хорошая машинка, хорошая… Пониженная маневренность у „Батыров“? Так уметь маневрировать надо, а не хлебалом сопли жевать!»

По чуть заметному дымному следу Осин понял, что неподалеку прошла ракета «рэкса», этой ручной установки для бронепехоты. Каверзная штука для танка! И как раз там, где они только что были.

А нету! У него, умного Осина, не только опыт, но и чутье…

Сотник снова завертел дальномером, осваиваясь с новой картинкой.

Именно — не в углублениях прятаться, а маневрировать! Вовремя менять позицию, вот что нужно… Точно — еще пехота! Эти свежие…

— «РУС–2», «РУС–3» — огонь по левому борту! Подсыпай, просыпай, Вася!

Конечно, когда туша МП — танка прет на пехоту, — это впечатляет. Со стороны! Только кроме впечатления нужен еще результат. Потому что танк — не бульдозер, переть на противника, как бык на ворота, — не его задача. Огонь и маневр — вот что такое танковый бой! Плотнее огонь, быстрее маневр — вот что такое…

«Все правильно, вот и этих гавриков остановили ковровыми залпами, выстилающими по квадратам площадь обстрела…»

Вот теперь, похоже, пора! Теперь действительно можно атаковать, почувствовал сотник.

— Рота, слушай мою команду! — звонко выкрикнул Осин по общей связи. — Атака в направлении 12–14, построение 2 на 3! Я и Самойлов — первые, остальные — замыкающие! Поехали, ребятишки! С Богом!

Наступил тот момент боя, который он так любил. Противник дрогнул, противник замешкался, противник уже готов податься назад — и в этот момент рубануть его бронированным клином, как топором по гнилому бревну. Чтоб только щепки, только труха, только ошметки посыпались во все стороны! И догонять, и стрелять, и давить, представляя выпученные от ужаса глаза под забралами…