– Демид, прости. – Белое лицо Леки качалось и расплывалось в тумане. – Это была игра. Всего лишь игра. Я хотела... Это он... Он заставил меня... Тебе очень плохо, Демид?

– Omne animal triste... – Демид шипел, как гусь, каждое слово булькало в тишине хриплым кровавым пузырем. – ...triste post coitum* [Всякая тварь... грустна после соития (лат.)]

– Демид, ты воскрес? Ты Бог?

Демид качнул головой. Он не хотел быть Богом. Даже ради того, чтобы жить вечно.

– Демид, ОН идет сюда, я знаю это! Нужно уходить. Дема! Потерпи, пожалуйста! Мы успеем! Я знаю врачей, которые спасут тебя...

– Nucleus* [Ядро (лат.)]. – Демид просипел почти беззвучно.

– Что? Что ты говоришь? – Лека попыталась приподнять Демида за плечи, и голова его безвольно откинулась назад. – Демочка, не умирай, милый мой!

Рука Демида, вцепившаяся в плечо Леки, разжалась и упала на пол.

Никогда Лека не думала, что Демид окажется таким тяжелым. Сотни раз на тренировках она перекидывала его через себя, швыряла как пушинку. Теперь же обмякшее тело Демида налилось мертвой тяжестью. Лека оттащила его к дивану и в ужасе оглядела комнату. Уходить? Да, конечно, убираться немедленно! Страх ледяными пальцами сжал ее сердце. Снова сознание ее мутило от псиного запаха чужой воли. Враг был где-то рядом, он приближался, сметая все на своем пути. Лека почувствовала, что сила ее сминается в пустой бумажный ком под натиском бешеной волны дьявольского смрада. Он приближался. Он вытекал из всех щелей, он заполнял ее дыхание и заполнял все ее существо густым туманом цвета вывернутых потрохов.

Но девушка знала. Демид когда-то учил ее, как справиться с волком. И у нее было за что бороться. Она медленно опустилась на колени, закрыла глаза и мысленно нарисовала Знак Тигра.

Свист ветра в верхушках сосен... Огромная полосатая кошка осторожно ставит лапы в снег, садится рядом – большой рыжий зверь, страж спокойствия.

Лека открыла глаза – защитный знак остался висеть в воздухе, приобретая все более определенные черты тигриной головы. Рядом с ним появилось черное пятно с двумя красными пятнами, горящими, как глаза разъяренного волка. Пятно колебалось на сквозняке, не было еще в нем настоящей силы – только ненависть, черная, как сама Тьма.

Лека провела пальцами по полу. Камень мягко лег в ее ладонь. "Враг мой, Враг друзей моих, Враг жизни моей, – прошептала она, впиваясь взглядом в Знак Волка, мерцающий в полумраке. – Будь ты проклят во веки веков, будь ты сметен силою Божией, будь ты пожран Тигром сим, будь ты разбит камнем сим. Да пребудет воля Господа, гореть тебе синим пламенем в нощи, рассыпаться во прах наваждению лютому. Аминь!"

Она вытянула ладонь перед собой и дунула на камень. Он медленно заскользил вдоль пальцев, поплыл по воздуху и врезался в черную кляксу, расплескав ее на тысячи крутящихся шариков. Жуткий вой потряс комнату.

Из носа у Леки побежала тонкая алая струйка, она шмыгнула и провела рукой по лицу, размазав кровь. Она знала, что получила передышку.

Враг отступил – но для него это было не более чем щелчок.

Лека вскочила на ноги – дорого было каждое мгновение. Подбежала к сейфу. Она хорошо знала, что Демид считал самым большим своим сокровищем. Несколько серебряных пластинок, белый меч и цепочка с кольцами – Демид берег их как зеницу ока. Она дотронулась губами до сейфа. Она не знала, сработает ли это, но Демид всегда делал так. Дверца молочного цвета беззвучно раскрылась.

– Вот он! – Лека схватила футляр для виолончели. Демка любил такие штучки. Лет сто пятьдесят ему было, не меньше – из благородной темно-коричневой кожи, с серебряной пластинкой, на которой было выгравировано что-то по-немецки. Лека щелкнула застежкой – внутри футляра во всю длину вытянулся меч. Все, что Демид хотел бы спасти в случае бегства, лежало здесь же. Лека достала серебряную цепь – слишком тяжелая, чтобы служить украшением, она спящей змейкой свернулась на ладони девушки. "Tinsnake"* [Оловянная змея (англ.)] – вот ее настоящее имя, – вспомнила она слова Демида. – Будь осторожна с ней так же, как и с мечом. Они помогут тебе справиться с самым могущественным врагом. Но силу черпают они у тебя самого, и чем страшнее твой противник, тем меньше жизненной энергии останется у тебя после схватки".

Лека сжала цепь в кулаке, сунула ее в карман быстрым движением. Плотно уложила в футляр пачки долларов. Обвела комнату взглядом – что может еще понадобиться? Нуклеус... Демид говорил про какой-то Нуклеус. Что это может быть?

Демид со стоном повернулся на бок, и все мысли сразу же вылетели из головы Леки. Она подняла руку Демида – пульс его едва прощупывался. Лека взяла скотч – клейкую ленту, крепко стянула футляр, чтобы не развалился по дороге, и примотала его к поясу – так, что он находился за спиной. Это было ужасно неудобно – тяжелый футляр бултыхался сзади, натягивая пояс из ленты до рези в животе, и постоянно задевал девушку то по ногам, то по спине. Зато были свободны руки. Лека подняла Демида под мышки и, пятясь спиной, потащила его через дверь. Ноги Демида глухо застучали по ступенькам, тапка свалилась и улетела в лестничный пролет. На лестнице было темно, воняло кошачьей мочой, тяжелое дыхание Леки эхом отдавалось в ее собственных ушах. Враг был везде: в щербинах на бетонном полу, в оконной паутине, в шорохе подвальных крыс. С каким удовольствием она обменяла бы сейчас бесполезную цепочку на тяжелый шестизарядный револьвер! Кольт тридцать восьмого калибра – Лека верила ему, носатому железному убийце, но он же и подвел ее. Он не простил ей то, что она превратила оружие в игрушку. Он убил Демида. А Демид убил его. Его челюсти оказались крепче железа. Он расплющил ствол своими челюстями, которые оказались крепче железа. Нельзя безнаказанно стрелять в бессмертных.

Лека выволокла Демида на снег, и ледяной ветер схватил ее в цепкие объятия. Двадцать шагов до машины показались ей вечностью. Она уже не знала, что делает. Но ноги ее знали. Они шли и шли и шли и шли, они упирались в лед пятками и стопами и тащили ее задом наперед и тащили вместе с ней Демида, потому что Лека не могла отпустить его.

Лека прислонила Демида спиной к автомобилю. Голова его свесилась на грудь. Лека, поминутно оглядываясь, пыталась открыть дверь – проклятый замок замерз, ключ даже не вставлялся. Лека прижалась к скважине, пытаясь отогреть ее своим дыханием. Пальцы онемели, превратившись в деревяшки.

Что-то тупо заскрежетало в замке, и ключ медленно повернулся. Лека осторожно, боясь сглазить, нажала на ручку – дверь открылась. И тут же молния, белая молния полоснула ее по глазам. Это снова был он. Он находился рядом, он приближался, подобно гончей, идущей по следу. Лека ощутила жажду крови в его путаных, нечеловеческих мыслях.

Лека сжала в руке тинснейк, и боль в глазах отпустила. Она распахнула заднюю дверцу, кинула туда футляр и втащила Демида на заднее сиденье, оставив широкую кровавую полосу. "Ну милый потерпи еще немножко еще пожалуйста милый пожалуйста". Прыгнула за руль и вставила ключ в замок зажигания. "Поедем сейчас поедем нужно не посадить аккумулятор больше меня ничего не волнует..."