– Значит, фотографии маминых классов, – вслух размышляла Моника. – Между прочим, отец помог мне освободить квартиру. Он уладил все бюрократические формальности и присмотрел за детьми.

Сабина знала, что от Габриеля, бывшего мужа сестры, мало толка. Поэтому обрадовалась, когда на прошлой неделе отец снял номер в отеле. Пока он и Моника занимались мамиными похоронами, Сабина чуть не лишилась работы. Она застряла еще на три дня в Вене, с ней многократно беседовали сотрудники Федерального уголовного ведомства Австрии, а затем допрашивали в прокуратуре и Земельном уголовном ведомстве в Мюнхене. В общем и целом для Сабины все закончилось вполне благополучно, потому что против нее не имелось никаких конкретных подозрений в совершении преступления. Хотя она нашла и обезвредила Карла Бони, на поощрение рассчитывать было нечего. Сабина могла счесть за счастье, что сохранила свое место в оперативном отделе уголовной полиции.

– Ах да, кстати. – Моника потянулась к столику и достала из отсека для журналов пакет, завернутый в голубую подарочную бумагу и перевязанный желтой лентой. – Мы нашли это в маминой квартире. Тебе от мамы. Завтра твой день рождения. Всего тебе самого лучшего. – Она поцеловала сестру.

– Спасибо. – Сабина прижала пакет к груди. – Ты все еще ненавидишь отца?

Глаза Моники увлажнились.

– Ты знаешь, из-за чего десять лет назад в кельнской начальной школе начался пожар?

Сабина удивленно помотала головой. Обычно Монику непросто заставить обсуждать эту тему. Очень не похоже на сестру.

Моника тоже устроилась с ногами на диване.

– Отец рассказал мне. Вообще-то, он обещал маме молчать, но после ее смерти клятва потеряла силу. – Она поболтала какао в чашке. – Как-то вечером он зашел за мамой в школу. Отец знал, что она проверяет классные работы. И вдруг застукал ее в кабинете директора с другой учительницей. Дошло до ссоры. Расставленные для романтической атмосферы свечи опрокинулись во время потасовки, начался пожар. В ту ночь родители вернулись домой все в саже. Дело о пожаре замяли, представив все как несчастный случай. Остальное ты знаешь сама.

Сабина всегда подозревала нечто подобное. Но учительница?

– А ты думала, что это у отца был роман на стороне.

– На самом деле все наоборот, – вздохнула Моника. – Все эти годы я игнорировала его и не давала общаться с внучками. – Она вытерла слезы. – Он никогда мне этого не простит.

Сабина обняла сестру.

– Да он уже простил.

Тут Моника принялась безудержно плакать.

– Я пригласила его на следующие выходные, – всхлипнула она. – Он дал понять, что, возможно, совсем переедет в Мюнхен, чтобы чаще бывать у нас.

Сабина улыбнулась.

– Видишь. – Она это уже знала. Вчера разговаривала с отцом, и он сказал, что мог бы заниматься своим хобби, реставрацией старых поездов, и в Мюнхене.

Сотовый телефон Сабины зажужжал. Еще одно эсэмэс? Так поздно? Она открыла сообщение.

– Что там?

Сабина показала сестре текст.

«Можете завтра приехать в Дрезден? Жду вас в 10:45 у главного входа на городское кладбище. Не опаздывайте. М. С. С.

P. S. С днем рождения!»

Все-таки Снейдер сумасшедший! Сабина еще очень хорошо помнила реакцию Моники, когда Снейдер эсэмэской приказал ей явиться в мюнхенский аэропорт, чтобы лететь с ним в Вену. «Ты вот так подрываешься и несешься, стоит этому типу щелкнуть пальцами?» Да, именно так она и поступила.

Но в этот раз Моника ничего подобного не сказала. Вместо этого погладила Сабину по щеке.

– Пойдем спать. Завтра тебе рано выезжать.

На следующий день около одиннадцати утра Сабина поставила свою машину на гостевой парковке напротив главного входа на Дрезденское городское кладбище. Рядом с воротами стоял полицейский автомобиль. Уже издалека рядом с кованым ограждением она заметила худую фигуру Снейдера в темном костюме. Он беседовал с молодым полицейским, который, вероятно, привез его сюда. Солнечные лучи отражались от его лысины. Увидев Сабину, он поднял солнечные очки выше бровей.

– Вы опоздали, – пробормотал он.

– В этот раз я не гнала, как в тот день, когда мы вместе поехали в Дрезден.

Он обвел неодобрительным взглядом ее блузку, туфли и летние льняные брюки.

– Кроме того, я была в центре города. Зашла в филиал «Гаитал», – оправдывалась она. – У меня для вас подарок.

Она знала, что Снейдера не так легко удивить, но на такое он точно не рассчитывал. Сабина молча протянула ему биографию Виктора Е. Франкла. Книга называлась «Сказать жизни «да». Корешок тонкой книжки был помят, углы некоторых страниц загнуты. Еще на первой странице стояла дарственная надпись: «Для Мартена».

– Вы что, украли книгу?

– Конечно. Иначе вы бы ее не приняли.

Он натянул любезную улыбочку.

– Спасибо. – Слово, которое Сабина слышала от него крайне редко.

– Я вижу, у вас все хорошо. – сказала она. Его лицо приобрело более здоровый цвет, а две точки-татуировки на тыльной стороне кистей больше не были расцарапаны акупунктурными иглами.

– Пойдемте со мной. – Он прошел через ворота.

Сабина шла следом по аллее. По обе стороны тянулись десятки рядов могил.

– После разоблачения преступника я всегда чувствую себя хорошо одну-две недели. Никаких кластерных головных болей, никакого чувства подавленности. Затем мне нужно новое дело. – Снейдер покосился на нее. – Неужели беспокоитесь за меня?

В его присутствии Сабина ни за что бы в этом не призналась. Тут ей в голову пришла одна история, которую она прочла в каком-то справочнике в «Гаитал».

– Вы знаете историю о двух монахах дзен? – спросила она. И, не дожидаясь ответа, начала рассказывать: – Однажды вечером сидели два монаха и говорили о двух духах, которые живут внутри человека и постоянно борются друг с другом. Один высокомерный, эгоистичный, ревнивый, полон желания мести и фальшивой гордости. Другой сильный, щедрый и умеет прощать.

Снейдер немного подумал.

– Это все? – наконец спросил он.

– Да.

– И какой дух побеждает?

– Тот, которого вы кормите.

Снейдер надул губы.

– О’кей, очень изощренно, Белочка. Я знаю, на что вы намекаете. Роза Харман пыталась шпионить за Хелен Бергер, чтобы отомстить жене своего любовника. Но эта месть привела к саморазрушению. – С отсутствующим видом он полистал книгу. – Моя месть «Гаитал» тоже может привести к саморазрушению. Вы ведь это хотели сказать?

– Возможно.

– Вы поэтому не выстрелили на крыше, когда я предоставил вам такую возможность?

Она думала над этим вопросом последние недели.