на второй этаж. После герцогского особняка здешний интерьер нельзя было назвать роскошным, но и дешевым он отнюдь не был. Этот дом наверняка принадлежал дворянину средней руки или богатому торговцу.

Но подумать об этом я едва успела, потому что как только слуга распахнул дверь в гостиную, я попала в объятия Гертруды.

— Как хорошо, что вы приехали так быстро, сестренка!

Поцеловав меня, она бросилась к детям и разрыдалась. Стефани и Сэмми тоже расплакались, и это было так трогательно, что я тоже пустила слезу.

Гертруда была одета в строгое платье из шерсти вишневого цвета, крашенное по вороту и подолу кружевом и вышивкой. Наряд был элегантным и дорогим.

— Да что же я держу вас на пороге? — спохватилась она, вытирая слёзы шелковым платочком. — Прошу вас, проходите!

Мы оказались в просторной комнате, обставленной с несомненным вкусом. А у одного из больших окон, что вели на улицу принца Генриха, стоял мужчина средних лет — высокий, худощавый, с волосами цвета темной меди. Он поклонился нам, а Труди сказала:

— Это мой супруг шевалье Антуан Уилсон.

— Рад приветствовать вас в своем доме! — его голос мне тоже понравился.

Значит, это был тот самый месье Уилсон, в которого моя сестра была влюблена еще с юности! Но как же получилось, что они оказались женаты?

Но поговорить об этом сразу мы не смогли, потому что в беседу вступил еще один персонаж, и от этого у меня сразу испортилось настроение.

— Лорейн? — мой старший брат Даррен Ревиаль поднялся с кресла, в котором до сих пор сидел. — Не ожидал увидеть тебя здесь! Ты прибыла в столицу без его светлости?

Меньше всего мне сейчас хотелось обсуждать эту тему, но я не собиралась ничего скрывать, а тем более врать.

— Мы с его светлостью развелись, — выдохнула я и гордо вскинула голову, заранее зная, к чему приведут мои слова.

И не ошиблась.

— Развелись??? — протянул Даррен, даже не пытаясь скрыть своего торжества. — А я знал, дорогая сестрица, что именно этим всё и закончится! И если бы ты соблаговолила посоветоваться со мной, прежде чем вступать в этот брак, то я остерег бы тебя от такого шага. Неужели ты думала, что столь влиятельная особа, как герцог Клермон, захочет иметь такую супругу, как ты? Он всего лишь увлекся тобой на какое-то время и позволил этому увлечению зайти достаточно далеко. Надеюсь, ты хотя бы получила хорошие отступные?

— Даррен, что ты такое говоришь? — возмутилась Табита.

— Ваша младшая дочь, матушка, поступила неразумно и дала еще один повод для насмешек над Ревиалями, — отчеканил он. — И поскольку это касается и меня самого, то полагаю, что я имею полное право об этом говорить.

— Я думаю, прежде всего нам следует подкрепиться, — услышала я спокойный голос хозяина дома. — Ужин уже готов, и как только наши гости разместятся в комнатах и переоденутся, мы сядем за стол. А все серьезные разговоры я предлагаю отложить до завтра.

Такое вмешательство выдало в нем чуткого человека, и я порадовалась за сестру.

А вот Даррен, хотя и не стал перечить месье Уилсону, за ужином всё-таки не удержался и отпустил еще несколько колкостей в мой адрес. Но он не мог сказать мне ничего нового.

А после ужина, уложив детей спать, Гертруда пришла ко мне в комнату. Лицо ее лучилось счастьем, и я искренне поздравила ее с этим браком.

— Должно быть, ты хочешь знать, как всё это случилось? Супруга Антуана умерла восемь месяцев назад. Мы с ним не собирались вступать в брак так скоро, но оказалось, что я в положении, и медлить и долее было уже нельзя.

Это был еще один повод поздравить сестру, что я и сделала совершенно искренне.

— Антуан очень любит детей, и я уверена, что и Стефани, и Сэма он тоже будет баловать. Но что я всё о себе да о себе? А ты совсем ничего не рассказываешь. Лора! Как так оказалось, что вы расстались с его светлостью? И как получилось, что вы вообще вступили в брак?

Но я покачала головой:

— К чему сейчас говорить об этом, Труди? Ты же слышала Даррена? Этот брак изначально не имел никаких шансов на то, чтобы стать счастливым.

— Да что хорошего может сказать наш старший брат? — возмутилась Гертруда. — Мне жаль, что тебе вообще пришлось его слушать. Я написала ему тогда же, когда и вам. Но я вовсе не приглашала его в гости и подумать не могла, что он к нам приедет.

— Как бы то ни было, но в этом вопросе он прав, — вздохнула я. — Я была совершенно неподходящей парой для его светлости. Ему нужна совсем другая жена, которая будет принята в свете и станет настоящей хозяйкой его дома. Наверняка уже скоро он женится снова. Возможно, даже на той самой девушке, с которой когда-то был помолвлен — на дочери герцога Эванса.

Думать об этом было неприятно, но я словно специально травила себе душу.

— На мадемуазель Эванс? — переспросила сестра. — Вот уж не думаю! Ах, да ты же, наверно, ничего не знаешь! Эта девица недавно оказалась замешанной в одном крупном скандале — об этом говорила вся столица! Ее обвиняли чуть ли не в отравлении его величества, и только заслуги ее отца перед королем позволили ей избежать тюрьмы. Но ее выслали из Валье-де-Браво куда-то в провинцию.

Так это Жасмин отравила мои огурцы? Мне было трудно в это поверить. Неужели она решилась на это, чтобы мне навредить? А ведь об этом говорил и маркиз Абеляр, только тогда я не увязала это с огурцами.

— Ах, как же жаль, что ваш брак оказалось так легко расторгнуть! — расстроилась Гертруда. — Вот мой Антуан не смог этого сделать, потому что законы Арвитании разрешают расторгать союз только тогда, когда на это есть согласие двоих, либо когда один из супругов уличен в измене. Уверена, если бы на расторжение брака требовалось время, то этого хватило бы для того, чтобы вы одумались.

— Не терзай меня, дорогая, — попросила я и отвернулась, чтобы она не увидела моих слёз.

Но сестру не так-то легко было провести, и она села со мной рядом и обняла меня.

— Ты не должна ничего скрывать от меня, Лора! Я же вижу — ты