Сейчас Элэйс ощущала себя сильной, могучей, любое дело было ей по силам, она готова была справиться с кем угодно. Колдовское тяжелое тепло расходилось по членам, наполняя ее, поглощая все чувства. Голову наполнил гул бьющейся крови. Не стало ни времени, ни пространства. Остался только Гильом да мигающий огонек лампы.

Медленно они начали двигаться.

— Элэйс… — Слово выскользнуло из его губ.

Она обхватила руками его спину, раскинув пальцы лучами звезды. Она чувствовала его силу — силу загорелых рук, твердых бедер. Мягкие волоски у него на груди щекотали ей кожу. Ее язык, влажный, горячий, жадный, метнулся к нему в рот.

Он, охваченный желанием, дышал все чаще, все глубже. Элэйс прижала его к себе, услышав, как он снова выкрикнул ее имя. По его телу прошла дрожь, и он замер.

Гул в голове у нее постепенно затихал, сменяясь тишиной полутемной спальни.

Позже, вдоволь наговорившись и многое пообещав друг другу, оба задремали. В светильнике догорало масло. Огонек мигнул и погас. Элэйс и Гильом этого не заметили. Не видели и серебряного серпика луны, проползавшего по небу за окном, и лилового рассвета, вливавшегося в комнату. Они спали, обняв друг друга, и ничего больше не знали — муж и жена, возвратившие прежнюю любовь.

Покой. Мир.

Элис проснулась за несколько секунд до звонка будильника и обнаружила, что лежит поперек кровати, а вокруг нее раскиданы бумаги.

Перед ней лежало генеалогическое древо, а рядом — заметки, сделанные в тулузской библиотеке. Элис усмехнулась. Точно так же она засыпала над работой, когда была студенткой.

Честно говоря, она чувствовала себя неплохо. Она не забыла вчерашнего взломщика, однако проснулась в хорошем настроении. Довольная, можно даже сказать, счастливая.

Элис потянулась и встала, чтобы открыть шторы и окно. Небо было разрезано светлыми полосками облаков. Склоны крепостного холма еще лежали в тени, и трава на откосе горела капельками росы. Над крепостными башнями ярким шелком голубело небо. С крыши на крышу перекликались крапивники и жаворонки. Повсюду еще виднелись следы ночной бури: клочья бурьяна на оградах, перевернутые мусорные бачки и разбросанные коробки, клочья газет в лужах на стоянке.

Элис с тревогой думала об отъезде из Каркасона. Ей чудилось, что этот поступок станет решительным шагом в неизвестность. Но что-то делать было надо, и к тому же единственный след Шелаг оставался в Шартре.

Да и день был хорош для поездки.

Собирая листки, она призналась себе, что принятое решение выглядело вполне разумным. Ей вовсе не хотелось покорно дожидаться возвращения вчерашнего непрошеного гостя.

Портье она объяснила, что уезжает на весь день, но комнату хочет оставить за собой.

— Вас ждет какая-то женщина, мадам, — отозвалась дежурная, кивнув в сторону холла. — Я как раз собиралась вам звонить.

— О? — Элис обернулась. — Она не сказала, чего хочет?

Портье покачала головой.

— Ну хорошо, спасибо.

— И еще, пришло утром, — добавила девушка, протягивая ей конверт.

Элис взглянула на штемпель. Отправлено вчера из Фуа. Почерк был ей незнаком. Элис не успела вскрыть письмо, потому что ожидавшая ее женщина подошла к ней.

— Доктор Таннер? — неуверенно спросила она.

Элис спрятала письмо в карман, чтобы прочесть погодя.

— Да?

— У меня для вас сообщение от Одрика Бальярда. Он хотел узнать, не сможете ли вы встретиться с ним на кладбище.

Женщина показалась смутно знакомой, но припомнить, где ее видела, Элис не сумела.

— Мы с вами где-то встречались? — спросила она.

Женщина замялась, потом выпалила:

— Даниель Дегарде. В нотариате.

Элис пригляделась. Она не помнила, чтобы видела ее вчера, но ведь в главном офисе было много народу.

— Месье Бальярд ждет вас на могиле семьи Жиро-Бо.

— В самом деле? — удивилась Элис. — А почему он сам не пришел?

— Мне надо идти.

Женщина развернулась и мгновенно сбежала, оставив Элис озадаченно смотреть ей вслед. Потом Элис взглянула на портье. Та пожала плечами.

Элис посмотрела на часы. Ее тянуло уехать, но, с другой стороны, десять минут разницы не делают.

— A demain,[89]— попрощалась она с портье, которая уже вернулась к своим делам.

Элис свернула к машине, чтобы оставить там рюкзачок, и перебежала дорогу, направляясь к кладбищу.

Едва она прошла в высокие железные ворота, атмосфера переменилась. Шум пробуждающегося города сменился звенящей тишиной. Справа стояло низкое, беленное известкой здание. На его стене в ряд висели на крюках черные и зеленые лейки. Заглянув в окно, Элис увидела наброшенную на спинку стула старую куртку и развернутую на столе газету. Как видно, кто-то только что вышел.

Элис медленно пошла по главной аллее. Утренней радости как не бывало. Самый воздух казался тяжелым. Серые скульптурные надгробия, фотографии на фарфоре, черные буквы на граните, даты рождений и смертей — фамильные могильные участки, откупленные местными семьями.

Фотографии тех, кто умер молодым, теснили лица стариков. У подножия многих памятников лежали цветы — живые, увядающие, или шелковые, пластмассовые, фарфоровые.

Вспоминая указания Карел Флери, Элис довольно легко отыскала участок Жиро-Бо. Над большой плоской плитой стоял раскинувший руки каменный ангел с поникшими крыльями.

Элис проследила пальцем надпись. Здесь лежала почти вся семья Жанны Жиро — женщины, о которой Элис ничего не знала, но которая была единственным звеном, связывающим Одрика Бальярда с Грейс. Только сейчас, разглядывая вырезанные в камне имена под одной фамилией, Элис осознала, как странно было хоронить здесь ее тетю.

Шум на боковой аллее прервал ее размышления. Она обернулась, ожидая увидеть старика, виденного на фотографии.

— Доктор Таннер?

Их было двое — мужчины в легких костюмах, оба темноволосые, скрывающие глаза за темными очками.

— Да?

Тот, что был меньше ростом, на секунду приоткрыл значок.

— Полиция. Мы должны задать вам несколько вопросов.

Элис похолодела.

— По какому поводу?

— Мы не задержим вас надолго, мадам.

— Я хотела бы видеть ваши удостоверения.

Он достал из нагрудного кармана карточку. Элис понятия не имела, как отличить настоящую от поддельной. Зато пистолет в кобуре у него под пиджаком выглядел вполне настоящим. Сердце у нее забилось чаще.