— Они обезумели, повелитель! Тебе опасно говорить с ними!

Музаггар ответил гневно, сквозь зубы:

— Ты не выполнил приказ, Марх.

— Я пошел с ними, надеясь уговорить их по дороге…

— Молчи! Ты пошел с ними, потому, что боишься прокаженных.

И, повернувшись к передним рядам, рявкнул:

— Трусы!

Шедшие впереди остановились. Среди них были сотники, один из которых, высокий седовласый Аббар, выступил вперед. Он ничего не говорил, лишь губа его с презрением оттопырилась.

Музаггар ткнул в него рукой, на которой болталась плетка:

— Ты. Ветеран. Бравый вояка. Подойди.

Аббар шагнул вперед.

— Ближе, сотник!

Аббар сделал еще несколько шагов и остановился, исподлобья глядя на Музаггара снизу вверх.

— Ты слышал мой приказ?

Аббар молчал. Капли пота ползли по черному от загара лицу, оставляя грязные полоски.

— Ты предатель, Аббар!

Быстрым движением Музаггар выхватил из-за пояса топорик и с размаху ударил Аббара по голове. Раздался хруст. Лицо Аббара мгновенно побелело. На нетвердых ногах он сделал два шага назад, и вдруг, закатив глаза, опрокинулся. Взметнулась пыль.

Сотник остался лежать с топориком, торчавшим в голове; седина на глазах напитывалась кровью. И тут же из толпы вылетел тяжелый двухметровый дротик. Бросок был неожиданным, но не очень удачным: дротик ударил Музаггара в бок, скользнул по панцирю и отлетел в сторону. Музаггар покачнулся, ординарец подскочил к нему, готовясь поддержать, но Музаггар остановил его жестом.

Мрачно оглядел стоявшую перед ним толпу.

— Попробуй еще раз, Бхар.

И толпа внезапно раздвинулась, раздалась в стороны, оставив Бхара в одиночестве прямо перед Музаггаром. Бхар повертел головой по сторонам, взглянул на темника, и повалился на колени. Зарылся лицом в пыль.

Музаггар отвернулся. Он знал, что сейчас произойдет. Он — повелитель. Любой будет рад казнить солдата, поднявшего руку на полководца. Казнить — и искупить вину.

Подождал, пока стихнет возня. Снова повернулся: тело Бхара уже оттащили на обочину.

— Ну? Вы и теперь хотите идти в обход?

И тут он увидел его — полутысячника Ибба. Ибб вышел из-за спин стоявших впереди офицеров и направился прямо к Музаггару. Он шел не спеша, и вид имел спокойный и даже безмятежный. Все, кто видел Ибба безмятежным, знал — нет в этот миг человека страшнее. Коротко заржал конь под темником, переступил с ноги на ногу, выгнул шею: Музаггар натянул поводья, пытаясь удержать коня. И тогда конь слегка попятился.

Музаггар крепче ухватил поводья, конь развернулся боком к подошедшему Иббу. Косил глазом.

Ибб сказал:

— Мы пойдем за тобой, куда ты прикажешь. Если мы не пошли в долину — значит, были причины. Взгляни на них, Музаггар.

Музаггар поднял голову, вглядываясь в ряды стоявших перед ним солдат, которых — почти всех — он знал. Он увидел черные от солнца лица, изборожденные морщинами. Он увидел белые шрамы и усталые глаза. Всего несколько мгновений глядел он, но этого оказалось достаточно. Он сам был стар, и сам жаждал покоя, хотя и не признавался в этом никому — даже себе.

— Вы должны вернуться в строй, Ибб.

Ибб помолчал. Конь под Музаггаром слегка приплясывал, и Музаггару было трудно сохранять невозмутимость.

— Вы должны вернуться в строй! — выкрикнул Музаггар голосом, каким, бывало, приказывал фаланге изготовиться к бою — хриплым, сильным, властным.

Ибб сказал:

— Иначе ты прикажешь убить всех нас?..

— Дисциплина… — севшим голосом ответил Музаггар. — Дисциплина — вот то, что отличает солдат от банды убийц.

— Дисциплина… — повторил Ибб. — А мне казалось — любовь к Отечеству.

— Солдатская любовь к Отечеству — это верность долгу! — повысил голос Музаггар.

— Разве мы не выполнили свой долг? — спросил Ибб.

И в этот момент раздался топот копыт: из-за холма летел ординарец. Еще издалека он прокричал:

— Повелитель! Прокаженные напали на колонну!..

Уже несколько дней луна, всходившая над плато Боффа, была красной. Днем на севере, над долиной Алаамбы, поднималось пыльное марево. Оно приближалось, и казалось, тьма движется с севера, погружая цветущую долину в полумрак.

Ортаиб — древняя аххумская крепость, защищавшая путь в долину Зеркальных озер, пережила многое. Сотни лет назад ее штурмовали орды кочевников-харсов; потом было нашествие намутцев; потом под ее стенами появлялись дикие воинства горцев. Но с тех пор миновало много времени. Аххум отодвинул северные границы далеко от Ортаиба, и крепость превращалась в торговый поселок на великом пути с Севера на Юг. Древние стены еще могли показаться неприступными; высокие четырехугольные башни, выдвинутые вперед, могли внушить почтение и страх диким племенам, но не было уже рва, не было предмостных укреплений.

Каххур, наместник Ортаиба, верил, что стены еще способны защитить город. В его распоряжении была полная тысяча солдат, недалеко от Ортаиба располагался учебный лагерь, в котором воинскую науку постигали новобранцы; всего, вместе с городской стражей, Каххур имел под своим началом до трех тысяч. А в последний месяц он ежедневно устраивал полевые занятия для горожан и окрестных земледельцев, набрав из них несколько полных сотен.

От Ортаиба до Хатабатмы, стоявшей южнее, было два дневных перехода по отличной дороге. От Хатабатмы до озера Нуэр — самого северного из Зеркальных озер — один переход.

Каххур посылал в Хатабатму, наместнику Уггаму, просьбы о подкреплении. Уггам отвечал, что не может оставить Хатабатму без войск, и в свою очередь просил помощи у Ахтага, наместника Ушагана.

Между тем в Ортаиб стали прибывать беженцы. Они рассказывали, что орда хуссарабов, задержавшаяся в каньоне Алаамбы, двинулась к югу. Варвары никого не щадят. Они могут пройти мимо поселка, ограбив дома подчистую и никого не тронув. А могут и беспощадно вырезать жителей, сжечь дома, перебить даже скот.

— Их много? — спрашивал Каххур.

— Сотни, — говорили одни.

— Тысячи, — говорили другие.

— Тьмы, — отвечали третьи.

Каххур отправился в Хатабатму.

— Если мы объединим все силы и встретим хуссарабов в долине к северу от Ортаиба, мы сможем их остановить, — сказал он.

На совете, кроме Уггама и тысячника Уррага, командовавшего войсками в Северном округе долины Зеркальных озер, присутствовали два тысячника из Хатуары, верховный жрец Хатуары и начальник пограничной стражи.

— Мы остановим тех, кто идет долиной, — возразил Уггам. — Но, по сведениям лазутчиков, хуссарабы идут и с северо-запада, через плато. Что, если они ударят нам в тыл? Мы не можем оставить Хатабатму без прикрытия.