– Я же говорил, Кайса, она не станет мне помогать, – сказал Лео. – Ничего страшного. Я справлюсь и сам.

Кайса развернулась и пошла к нему, но он пошатнулся, прижимая к голове руку, а другую протянул к Кайсе, пытаясь остановить. И она, жалобно застонав, застыла. Лео отступал от нее, дергая головой, пока с грохотом не ударился о закрытую балконную дверь. Звук удара, казалось, встряхнул его, и, как разворачивающаяся змея, Лео выпрямился, опустил руки и расправил плечи.

– Что ж, это было забавно, – жестко и насмешливо произнес он. – Может, попробуем еще раз? Как приятно видеть тебя здесь, Кассандра.

Он шагнул вперед, и Кайса шарахнулась в сторону от того, с кем стояла рядом всего мгновение назад. Лео бросил на нее полный презрения взгляд и пошел ко мне. Опустившись на край дивана, он придавил своим весом подушку, от чего я съехала ближе к нему. Мне потребовалось слишком сильно напрячь мышцы, чтобы предотвратить наше соприкосновение, и он оценил это, отметив очередной ухмылкой.

– Понапрасну тратишь силы, Кассандра. – Он неспешно тронул мою щеку рукой. – Зря. В таком состоянии ты никак не можешь помешать мне делать все, что я захочу.

Мне казалось, его касание будет обжигающим, но оно ощущалось теплым и мягким – прикосновение пальцев, ни дня в жизни не знавших работы. Все в нем было гладким, свежим и немного ненастоящим.

– И чего ты хочешь?

– Слишком добрый я человек, чтобы тебе отвечать. Разве это не мило? – Кто-то кашлянул возле двери. – Это вы, лекарь Ао. Рад, что вы пришли. Моя приятельница больна, она очень нуждается в вашей помощи.

– Ваше святейшество, – сухо отозвался вошедший, ясно дав понять, как мало уважает даже столь высокий священный сан. – Сделаю все, что в моих силах.

– Хорошо. Мне сообщили, что вы самый лучший лекарь в здешних краях.

– Мансины определенно так считали.

«Боже, Касс, я только что поняла, где мы. Это загородная усадьба министра Мансина, главнокомандующего императорской армией. Означает ли это, что он?..»

Императрица умолкла, не закончив мысль. И не требовалось – она прозвучала достаточно громко. Если министр Мансин заключил союз с Лео, что бы это значило для Мико? Хану утешало, что Мансин – министр левой руки у ее дочери, но на смену этому чувству пришел глубокий страх. И я ничего не могла поделать.

Лекарь задал сотню вопросов, мял и тыкал, вслушивался в звук моего дыхания и стук сердца. Торваш обследовал гораздо обстоятельнее – измерял температуру, заглядывал в рот и уши, проверял слюну, и я сомневалась, что лекарь-человек хоть приблизится к пониманию того, в чем не разобрался Знахарь. Но я позволяла Ао себя изучать и глотала отвратительное снадобье, пока он объяснял Лео, что у меня расшатано душевное равновесие и мне нужно больше отдыха, теплый бульон и упражнения в самые прохладные часы дня.

После этого нас отвели назад в комнату, отдохнуть. Но хотя тело было изнурено, разум неустанно метался между тревогой и страхом.

«Что мог предложить Лео Мансину, чтобы заручиться его поддержкой?» – спросила Хана, высказав свое главное беспокойство.

«Может, Лео здесь без его разрешения?» – ответила я.

«Может быть, но признаков сопротивления нет. Когда речь о том, что имеет такие гибельные последствия, я предпочитаю не надеяться на лучшее, а просчитывать худшее».

«Боишься, что он причинит вред твоей дочери?»

Она промолчала, что уже было достаточно красноречиво.

«То, что Лео хочет оставить нас в живых, тоже не утешает», – сказала она через некоторое время.

«Да, – согласилась я. – Но ты заметила, что сначала он был совсем другим? Это не тот Лео, которого мы знаем».

«Заметила, но не знаю, что из этого следует. И не доверяю ему – может, он ведет какую-то сложную игру, чтобы переманить на свою сторону Кайсу».

«Но зачем? Для чего она может ему понадобиться?»

«Если на то пошло, то зачем ему мы? – сказала она. – Это как-то связано с Мансином? Или чтобы заставить дочь меня выкупить?»

«Как бы ни было, это плохо».

Она согласилась.

«Он не просто так хочет сохранить нам жизнь, – сказала она. – Мы не можем просто валяться здесь и позволить ему получить, что он хочет, но какой у нас выбор? Бежать не получится и убить его тоже, хотя, если бы мы попытались раньше, может, капитан Энеас сейчас был бы жив. Или все мы мертвы».

«Это все равно невозможно, – сказала я. – При его способности читать мысли и нашей слабости шанс заполучить клинок, да еще оказавшись рядом с Лео, ничтожен».

Императрица вздохнула.

«Ладно. Мы не можем бежать и не можем убить его, но нельзя же ничего не делать. И мне начинает казаться, что мы еще долго отсюда не выберемся. Если он не планирует взять за нас выкуп, вряд ли мне удастся снова увидеть дочь».

«А вдруг мы поправимся? Будем много отдыхать, никаких путешествий».

Она не ответила.

«Ты же говорила, что случаются приступы, а между ними ты чувствуешь себя лучше».

Она снова не ответила, но наши мысли так тесно переплетались, что и отвечать было незачем. Только твердость духа поддерживала сейчас это тело.

Было время, когда я надеялась изменить и этот мир, и Чилтей к лучшему – с помощью своего клинка, раз уж уговорами не смогу. Но теперь я оказалась в ловушке и угасала, круговерть моего беспомощного существования постепенно приближалась к жалкому концу. Совсем не этого я хотела. Не так я надеялась умереть. Все пошло не так в тот день, когда я заключила контракт с секретарем Аурусом на жизнь Лео.

Повернув голову, я прижалась щекой к стене.

– Яконо?

– Кассандра? – прозвучало рокотом мое имя.

– Ты убийца, – произнесла я, это было скорее утверждение, чем вопрос.

Он мгновение колебался с ответом, но когда сказал «да», в этом не было ни стыда, ни единой капли смущения или гордости.

– Тебя наняли для убийства доминуса Виллиуса?

То же самое краткое колебание, может быть, он оценивал варианты.

– Я обычно не обсуждаю такое, но мне кажется, у тебя есть веская причина спросить. Да, меня нанимали убить его, но, как видишь, ничего не вышло.

– Секретарь Аурус?

– Откуда ты знаешь?

– Потому что он и меня для этого нанимал.

Я могла представить его потрясение, и когда после паузы Яконо заговорил, голос звучал сухо и напряженно.

– Когда?

– Я уже не помню точную дату, но до сезона дождей. И до казни принца Танаки. Я должна была убить Лео, чтобы дать Девятке повод начать войну.

– Значит, ты была до меня… я предполагал, что не первый. И меня предупреждали, что работа нелегкая, но мы и раньше часто выполняли непростые задачи, особенно политические, так что я не придал этому значения.

– И тебе не сказали, что он очень странный, способен на удивительные вещи, как в сказке?

– Нет.

Я покачала головой, коснувшись стены.

– Идиоты.

Теперь можно было бы помолчать и прилечь отдохнуть, но мне не хотелось прерывать