готовили к предстоящей миссии. Она получила собственный военный отряд, который должен был как контролировать и защищать ее, так и сражаться вместе с ней. Возглавил его Жан д'Олон, опытный солдат, "мудрый и благородный человек", по словам Орлеанского бастарда, присутствовавший на решающем заседании Совета. Остальные составляли небольшую группу воинов, в том числе двое из тех, кто сопровождал ее из Вокулера, а также два ее брата, прибывшие к ней из Домреми. Кроме того, с ней был монах Жан Пескерель, который служил ее духовником, два пажа и бухгалтер. Все эти люди сопровождали Жанну из Пуатье в Тур. Жанна попросила отдать ей меч из коллекции подношений в святилище Сент-Катрин-де-Фьербуа, которое она посетила во время февральского путешествия в Шинон. Святилище было местом важного паломничества, тесно связанного с войной. Солдаты приносили в дар доспехи, цепи или оружие в память о чудесном вмешательстве святой, которая освободила их из плена или исцелила от ран. Меч с характерной рукоятью, украшенной пятью крестами, хранил оруженосец, который чистил и затачивал его. Для Жанны были изготовлены ножны, доспехи и утвержден собственный штандарт. Знаменитое шелковое знамя, которое, по ее утверждению, она ценила в сорок раз выше своего меча, было расписано по ее собственному эскизу: центральная фигура Христа с двумя ангелами на фоне геральдических лилий на белом фоне и девиз Jhesu Maria. К моменту отъезда из Тура в середине апреля 1429 г. она уже выглядела так, как Ги де Лаваль опишет ее несколько недель спустя в письме к своей матери: молодая девушка на большой черной повозке, в тяжелых пластинчатых доспехах с шеи до пят, с копьем и топором. Тем временем был подготовлен пакет документов для рассылки по главным городам Франции. В нем содержалось краткое изложение выводов комиссии Пуатье, копия письма Жанны к англичанам и подборка соответствующих пророчеств. Широкая огласка этих документов свидетельствовала о тех надеждах, которые Дофин возлагал на Жанну[368].

По ее собственному признанию, Жанна д'Арк не обладала никакими боевыми навыками, когда покидала Домреми. Она даже не умела ездить на лошади. Однако в Шиноне многие отмечали, что, несмотря на свою простоту и невежество, она, похоже, знала толк в военном искусстве. Отчасти это преувеличение свидетелей расследования 1456 г., у которых были все основания преувеличивать чудесную сторону достижений Жанны. Возможно, это был блеф со стороны самой Жанны. Но, несмотря на все это, она явно обладала способностями, превосходящими ее годы и опыт. Как она их приобрела? Судя по всему, она научилась ездить верхом во время долгого путешествия из Вокулера в Шинон. Вероятно, в это же время она научилась обращаться с копьем, предположительно у своих спутников. Вскоре после прибытия в Шинон ее видели упражняющейся в беге с копьем на лугу под стенами. Но Жанна не могла обладать физической силой и выносливостью, чтобы сравниться с грубыми профессионалами, пополнявшими ряды армий XV в., большинство из которых готовились к войне с 14-и лет и имели за плечами многолетний боевой опыт. Да ей это и не было нужно. Хотя она присутствовала при многих сражениях, нет никаких свидетельств того, что она сама когда-либо участвовала в настоящем бою. Жанна имела несколько мечей и носила один из них почти все время, но ни разу ей не пришлось поразить им противника. У нее было 12 лошадей, в том числе 5 ездовых, она научилась мастерски обращаться с ними, но никогда не участвовала в массовых кавалерийских атаках с копьями наперевес. В сражениях под Орлеаном она привнесла не военное мастерство или опыт, а способность вдохновлять других. Ее настоящим оружием были харизма и вера в себя и свои голоса — качества, которые делали ее нечувствительной к страху, не замечающей боли и равнодушной к опасности. Она не возражала против убийства в бою, но заявила судьям, что сама никогда никого не убивала и предпочитала держать свой штандарт, чтобы никогда не оказаться в такой ситуации[369].

"Я — военный капитан", — сообщила Жанна английским капитанам в своем знаменитом первом письме. На суде обвинители припомнили ей эти слова. Они утверждали, что вопреки закону Бога и Его святых она стала "командиром и капитаном армии", превосходящим по статусу принцев, баронов и других дворян. На самом деле статус Жанны никогда не был четко определен, и ей не доверяли непосредственно командовать армиями. Это было постоянным источником напряженности между ней и профессиональными капитанами, отвечавшими за проведение операций, а также министрами, осуществлявшими общее руководство войной. Они считали Жанну полезным средством для поднятия боевого духа. Но сама она смотрела на свою роль гораздо шире. У нее были твердые и довольно грубые взгляды на стратегию и властная манера их доносить. Она верила в то, что противнику нужно противостоять в самой сильной его точке, что противоречило устремлениям любого опытного командира. Жанна считала, что победа придет от Бога, а не от численности или тактики. Ее вмешательство в стратегические и тактические решения и привычка появляться на передовой в каждой стычке удивляли и раздражали профессионалов. В личном плане она хорошо ладила с Орлеанским бастардом и герцогом Алансонским, которые восхищались ее мужеством и целеустремленностью. Однако бастард намеренно держал ее в неведении относительно своих планов и проводил военные советы, когда ее не было рядом, а герцог всегда отряжал ее в арьергард, когда ожидал битвы. В дальнейшем настойчивость Жанны в достижении военных результатов пресекала попытки Дофина к дипломатии и компромиссу. Когда ей перечили, она часто прибегала к резкому тону в поддержку своих требований, возможно, слишком часто, чтобы быть убедительной даже для некоторых из тех, кто верил в нее[370].

* * *

К апрелю 1429 г. положение в Орлеане стало исключительно тяжелым. Силы гарнизона значительно уменьшились. С января в город не было сделано ни одной крупной продовольственной поставки. В Блуа формировался большой продовольственный конвой, который должен был пробиться через английские осадные линии. Иоланде Анжуйской было поручено произвести крупные закупки зерна, солонины и других продуктов питания. По правдоподобной оценке современников, весь конвой насчитывал около 500 повозок, а также стадо скота. В ходе подготовки к прорыву гарнизоны Дофина от Берри до Мэна были лишены войск для создания мощного вооруженного эскорта и наращивания сил в городе. К последним числам апреля профессиональный гарнизон был увеличен примерно до 1.500 человек, помимо привлеченных горожан. Эскорт насчитывал от 2.200 до 2.400 человек, а также неизвестное количество пехоты из городов Берри и долины Луары. Казна Дофина была опустошена после выплаты авансов войскам. Арбалетные болты, порох и другие запасы отправлялись на вьючных лошадях и незаметно ввозились в город для пополнения опустевших складов. К моменту прибытия Жанны в Блуа 25 апреля все было готово. Через два дня, 27 апреля, конвой отправился в путь