Иоаким Корсунянин возглавлял Новгородскую церковь бессменно со своего появления в Новгороде вместе с Добрыней и крещения города. Он не стал селиться в Городище, где хорошо укрепленный двор, перебрался на другую сторону и там поставил свои палаты. Ярослав, мальчиком уже бывавший в Новгороде вместе с отцом при жизни старшего брата Вышеслава, помнил деревянную Софию, но не помнил епископских палат, наверное, его туда не приглашали. Теперь, оглядывая выросший вокруг двора епископа Иоакима крепкий детинец, князь мысленно восхитился. Хорошо сидит епископ! Но свой двор все же решил ставить не рядом, а на другой стороне, близ Торга. Князь должен жить рядом с центром города, а у Новгорода это Торг, ни к чему сидеть далеко.

Епископ внимательно смотрел на молодого князя, он уже знал, что сын Владимира отличается умом, даже хитростью, что грамотен, что боголюбив. Встретившись с проницательными глазами епископа, Ярослав не отвел своих темных, внимательных глаз. Это понравилось Иоакиму, он подумал, что, став для князя духовным наставником, сможет влиять на его правление, только действовать надо осторожно, заметно, что не слишком доверчив молодой князь. Целуя длинную жилистую руку епископа, Ярослав отметил для себя, что рука теплая, а пальцы слегка сжали его руку.

— Легка ли была дорога, сын мой?

— Осилил с Божьей помощью, владыко… — Ярослав не стал рассказывать о нападении, ни к чему епископу это знать. Но Иоаким сразу показал, что хорошо осведомлен обо всем, что происходит в его землях.

— А про татей, какие чуть не погубили, забыл?

Ярослав виду не подал, что изумлен, чуть поморщился:

— Недостойно князя о таком вспоминать…

— Слишком много их развелось на Руси, о том помнить надо. У князя с дружиной есть чем защититься, а купцов и других людей немало обижают, — у епископа был свой резон поговорить об этом с Ярославом. — Да ладно, после о том побеседуем. Добро пожаловать, князь, в Новгород, рад такому решению князя Владимира. Хорошего князя дал городу.

— Благодарствую на добром слове, владыко, — чуть склонил голову Ярослав, ему было приятно слышать такое в самом начале своего княжения.

Иоаким в ответ улыбнулся:

— Наслышан, князь, о твоем правлении в Ростове. Разумно правил, да только мало епископу Феодору, мало помогал.

Ярославу очень хотелось ответить, что тому и помогать не в чем, сидел в Суздале тихо, никому не мешая. Но правильно, что сидел, Ростов не та земля, какую можно крестить с налета, там на многие годы все затянется. Хотел ответить, да промолчал, и это не ко времени, он в Новгород надолго, потому еще успеет объяснить все епископу.

Иоаким понял все по-своему, решил, что епископ Феодор просто был слаб, чтобы верно наставлять молодого князя, оттого правил Ярослав хорошо, а вот крестить мерю не смог. Надо сразу взять князя под свою опеку, стать духовным наставником. Все киевские князья выходили из Новгорода, о том Корсунянин ни на миг не забывал, только всегда жалел об излишней мягкости Вышеслава. Этот, похоже, не такой, этот сможет стать Великим князем, вон как глянул! А вместе с ним в Киев переберется и Иоаким…

Так началось новгородское правление князя Ярослава Владимировича.

Когда сестры Олена и Лада вернулись домой в Новгород, боярыня Повета поразилась перемене в младшей — егоза Ладушка вдруг стала задумчива и временами грустна. Нет, она старалась, чтобы грусть не бросалась в глаза, делала все, что велели, даже улыбалась и пыталась смеяться, но все невпопад.

Хитрая мать не стала расспрашивать саму Ладу, приступом взяла старшую Олену. Сестрица со смехом поведала, как на них напали и как выручил новый новгородский князь. Повета ахнула, хлопнув себя по крутым бокам:

— Да чего ж вы молчали-то?!

— А о чем говорить? Мы же рассказывали про тех татей сразу по приезде.

— Да не о татях, а о князе, чтоб вам! С Ладой разговаривал? О чем?

— Просто спросил, не страшно ли ей, — пожала плечами дочь.

— И все? Так чего ж она из дум того князя выкинуть не может?

— Это уж ее спросить надобно.

Повета еще и еще раз требовала до мелочей пересказать каждое слово Ярослава, повторить то, как подъехал, как уехал, что обещал…

— Да ничего не обещал! — даже разозлилась Олена.

Мать наконец сообразила поинтересоваться:

— А князь-то не женат? Один ехал или с семьей? Молод али нет?

Дочь усмехнулась:

— Ехал один, а имеет ли семью, откуда мне знать? Молод, моложе Вышеслава.

Повета для себя решила, что подойдет, а про семью нужно спешно узнать у мужа.

Боярин Илия подивился расспросам жены:

— К чему тебе князь-то? Если и жены не имеет, так ему Коснятин быстро невест не нашего богатства и знатности найдет!

Муж был прав, они не самые знатные в Новгороде, но в голове у Поветы уже крутилась сладкая мысль, что Ярослав совсем не зря спасал ее дочерей. Поразмыслив, она поутру пристала к Илье: сходи да сходи, поблагодари князя за то, что дочерей выручил из беды! Тот сначала отмахивался, потом решил, что и впрямь нужно.

Мать строила планы насчет молодого князя и своей дочери, а сама дочь все больше и больше тосковала по темным глазам, которые так смотрели прямо в душу на заснеженном Днепре… Девушка влюбилась, сердце сладко ныло от одного воспоминания о всаднике на гнедой лошади, едва махнувшем рукой на прощанье. Свидятся ли когда? Он князь, а она хотя и боярская дочка, да только боярин не особо знатный… Что увидит своего любого, знала, все же тот станет ездить по Новгороду, даже ходить по Торгу, так все князья делали. Но хотелось-то другого… А чего хотелось, Лада не признавалась даже сама себе, уж очень высоко залетали эти мечты.

Блуд, получив от князя Ярослава письмо с приглашением отправиться за ним в Новгород, обрадовался несказанно. Его как подменили. Ходил гоголем, на всех покрикивал, точно не Ярослав, а он сам будет править большим северным городом. Но скоро отправиться вслед за князем не удалось, пришлось долго ждать приезда его младшего брата Бориса. Ярослав в письме очень просил дождаться нового князя, но совсем не просил помогать тому освоиться, напротив, писал, чтоб после торопился в Новгород, помог ему самому. Блуд бы всей душой, но Борис все не ехал.

Когда они с Ярославом появились в Ростове, нелегкое, ох, нелегкое было время. Ростов место не ближнее к Киеву, но не в том трудность. Свой посадник в городе, пусть и не очень силен, пусть и не из знатных, но ведь был же! А главное, ростовчане хоть и помогали Добрыне крестить Новгород, но сами этого делать не собирались. На Новгород пошли, чтоб свою волю найти, видно, обещал им Путята, что перестанут Новгороду подчиняться, если помогут. Помогли, вроде как волю получили, а значит, и своего князя из Киева присланного. Но если ростовский посадник подчинялся Киеву беспрекословно и мог уступить свое место Ярославу спокойно, то совсем другое дело Сарск, что рядом с Ростовом. Этот город много крупнее и богаче, там тоже свой князь, и самое главное — в Сарске чтят Велеса и не собираются менять его на христианскую веру! Здесь не только Блуду, но и самому князю Владимиру ничего сделать не удалось бы! Ростов слушает Сарск, как добрый сын своего отца. Ростовчане князя Ярослава в город пустили даже вместе с епископом Феодором. Но стоило епископу начать попытки крестить горожан, выгнали того за городские стены в два счета! Князь тогда метался по терему, сжимая кулаки: