Он только не понял, почему кадры, за которых договаривался бизнесмен из второго круга, должны подтянуться так быстро. Путь от владений Ахмедова занимал сутки, а то и двое, и это еще с учетом того, что больше половины дороги по первому кругу пролегает. Двадцать с лихвой километров по Зоне – это вам не хухры-мухры. Ну, наверное, эти проплаченные «ушельцы» где-то недалеко болтались, а не в секторе Руслана. Добрались ведь за считаные часы.

Младший офицер и двое солдат подполковника вышли навстречу приближающейся машине и застыли в ожидании. Странная, действительно, «тачка» (у нее что, колес нет?!) остановилась, из нее выбрались трое, чтобы патрульные провели формальную, но в данном контексте совсем не нужную процедуру. Лейтенант и солдатики обыскали сталкеров. Не найдя ничего стоящего их внимания, лейтеха дал знать командиру, державшемуся поодаль, в компании еще двух своих подчиненных, сержанта и капитана.

…Скаут, поняв, что пора отваливать, тихо, чтобы услышали его только спутники, пожелал:

– Удачи вам там, на Земле…

Вернулся в салон, развернулся и направил машину обратно, держа курс в глубь Зоны. С этой точки тропы сталкеров разошлись – раз и навсегда.

…Парочку типов, уходящих за периметр, подвели к подполковнику.

– Ну чё, ребятки. Идемте, коль не шутите, – сказал Чурков, задумчиво проводив взглядом странный транспорт, похожий на микроавтобус, поставленный на санные полозья. Надо бы доложить по инстанции, колебался подполковник, но как доложишь, переход же нелегальный… вот и думай, как быть!..

Двое брели молча, окруженные армейскими. Двигались сталкеры вяло, как-то неестественно, будто загипнотизированные, деревянно переставляя ноги. Так всегда с теми, кто долго пробыл в глубине Трота. У границы ненормальная энергетика Зоны ощущается уже совсем слабо, а сталкеры в течение длительного пребывания напитываются ею «выше бровей», и сейчас, когда влияние ослабевало, подсевшие на внеземную природу люди чувствовали себя совсем неважно.

Это пройдет. Должно пройти, во всяком случае. У кого-то через полчаса, у кого-то через день, у кого-то через месяц. Случалось, у кого-то не проходило дольше, и такой бывший сталкер либо возвращался, либо сдыхал без паранормальной подпитки.

Периметр представлял собой массивную железобетонную заливку. Не забор, а вал фактически. Внешняя окружность Трота в диаметре почти сто кэмэ, значит, длина окружности триста с лишком. Больше трехсот километров полноценной контрольно-следовой полосы, с внешней стороны примыкающей к трехсоткилометровому же бетонному валу пятиметровой высоты и почти такой же толщины. Поверху вала тянулись рельсы, по которым когда-то разъезжали электродрезины. В эпоху СССР уйму средств потратили и нагородили массивную махину. Советские начальники, похоже, надеялись сдержать инопланетную хрень, если она из Зоны наружу ломанется…

Буферных площадок, куда мог прийти каждый желающий попасть в Трот, по окружности располагалось штук пятнадцать, там же имелись ворота, прорезающие железобетонный вал периметра. Но существовали еще и служебные проходы, точней, мостики, перекинутые через него. И ведали этими «калитками» патрульные подразделения, ответственные за охрану конкретного участка трехсоткилометровой границы. Вот здесь, на отрезке протяженностью почти десять кэмэ, который ревностно стерег батальон под командованием подпола Чуркова, таких переходов шесть. По два на роту. Всем солдатикам хочется заработать.

…Взобравшись по крутой съемной лестнице, миновав узкую длинную площадку и спустившись по такой же лестнице с внешней стороны железобетонного периметра, сталкеры как-то незаметно для себя, буднично, перешли в разряд сталкеров бывших.

Скользя по сторонам безразличным взглядом, Тигр машинально отметил, что казарма и прилегающая к ней территория армейских оборудованы и оснащены весьма хорошо (при этом половину выделенных средств наверняка разворовали). На охрану границы Трота правительство денег не жалело. Еще бы, столько навара получает. О том, сколько «левых» доходов получали все, кто кормился «с Зоны» в теневой экономике, говорить не принято.

– Рядовой Снежков! – рявкнул офицер с двумя звездочками подпола.

Солдат, встретивший их снаружи, внизу под лестницей, подскочил и вытянулся по струнке, ожидая дальнейших распоряжений.

– Этих двоих в раздевалку.

– Есть! – Боец развернулся на месте и куда-то зашагал, печатая шаг, как будто по плацу на параде. Сталкеры, переглянувшись, последовали за ним. Не дожидаясь команды.

– Что еще за спектакль? – тихо, чтобы не услышали армейские, спросил Григорий.

– Понятия не имею, – шепотом же ответил Владислав Лаврин. – Хрен их знает, этих вояк.

– Когда я служил, такой показухи не было, – прокомментировал его слова Григорий, и Владислав кивнул, то ли соглашаясь, то ли осуждая произошедшие перемены.

Рядовой остановился у двери, выкрашенной желтой краской, вытащил из кармана ключ-карту и, сунув ее в прорезь опознавателя, открыл замок. Потянув на себя дверь, открыл вход в блок. Пропустив вперед сталкеров, он, сам не заходя в помещение, сообщил:

– Все, что на вас, снимайте. Другая одежда в пакетах. Подберете по размеру.

– Эй, парень, у нас и так нормальная гражданка, – сказал Григорий. – Ты чего, не видишь?

Солдат открыл было рот, чтобы ответить что-то, но Владислав, ни слова не говоря, резко захлопнул дверь изнутри. Снежков еле успел отскочить в сторону.

– Гриша, сдается мне, они уверены, что мы пропитали одежду чем-то в Зоне. Типа жидкими зонниками. Чтобы вынести и потом продать. Давай не будем спорить с идиотами.

– Понял. Извини, Тигр, что-то я поглупел… это заразно, видать.

– Влад. Меня зовут Влад. Вот что тебе надо срочно понять. Тигр умер. Че тоже.

Бывший Че Гевара посмотрел на друга, выдержал его далеко не веселый, но, главное, решительный взгляд и молча кивнул.

Они переоделись. Теперь эти двое мужчин внешне ничем не отличались от обычных людей.

Посмотрели друг на друга.

Григорий не узнал человека, стоявшего перед ним.

Владислав как-то странно смотрелся в гражданской одежде. Григорий невольно вспомнил один момент из далекого детства. Он тогда был в цирке с родителями и навсегда запомнил из всего представления медведя, одетого в красно-желтый сарафан. Сейчас, смотря на Владислава, Григорий испытывал схожее ощущение. Вроде бы его напарнику и подошли темно-синие кроссовки, джинсы и серая куртка без привычного капюшона, но в то же время смотрелся он в этой одежде как-то… неестественно, что ли.

Даже в потрепанных штанах и старом пуховике, которые выдал ему Сеня Мажор перед отъездом из лагеря, он смотрелся гораздо натуральнее.

Сам Григорий выглядел в гражданских шмотках гораздо лучше. Теплая кожанка, красный свитер, штаны цвета хаки и черно-белые кроссовки; эта одежда была ему к лицу. За годы, проведенные в Зоне, он несколько подрастерял свои привлекательность и обаяние, покорявшие женские сердца почти со стопроцентным успехом, но оставшегося для реалий Зоны вполне хватало, а в этой одежде, судя по отражению в зеркале на стене, его мужские качества сами по себе начали восстанавливаться до прежнего уровня.