— И другие услышат, — с легким презрением ответил Варрин и сосредоточенно занялся развязавшейся на кожаном башмаке завязкой.

Эсс'ир развязала мешочек, висевший у нее на поясе, и достала оттуда несколько коричневых лепестков чего-то съедобного. Она дала по кусочку Эньяре, Оризиану и Роту, а остальное убрала обратно.

— Жевать. Не глотать. Это корень хьюрина, — сказала она.

Рот рассматривал неаппетитный на вид кусок высохшего пня лежавший у него на ладони. Эньяра уже затолкала свой wok'b рот и энергично жевала. После некоторого колебания Оризиан последовал ее примеру. Щитник с явным отвращением сделал то же самое. Рот Оризиана сразу наполнился горечью, напомнившей ему по вкусу тот напиток, что ему дали в хижине Ин'хинир, но было ли это тем же самым, он уверенно сказать не мог. Сначала он ничего не почувствовал, а потом у него странно все поплыло перед глазами. И холод, казалось, постепенно отступал от ног и рук, и чувство усталости притупилось. Он передвинул корень в угол рта и так и держал его между челюстью и губой. Острые иголочки покалывали десны.

Они опять принялись методично обшаривать развалины. Киринины не отрывали глаз от земли, изредка останавливаясь и изучая землю, снег или камень, потом быстро двигались вперед. В тусклом свете солнца, невидимого из-за плотных облаков, Оризиан потерял всякое направление и ориентировался только по высоким скалистым утесам, которые нависали над городом. С высоты на них иногда сносило кучки снега. Один раз Оризиан заметил пару мелькнувших у утеса больших черных птиц, но быстро потерял их из виду на темном фоне скал. Больше никаких признаков жизни не было.

Со временем глаз привык к камню, и город стал казаться таким, каким когда-то был. Они обнаружили, что в нем была пекарня; ее стены были почти разрушены, но среди обломков нашлась искореженная духовка. Они увидели участок дороги и прошли несколько шагов по прекрасному покрытию, выглядевшему так свежо, словно на него никогда не ступала ничья нога. В другой части города от зданий осталось только бесформенное поле с кучами кирпича и камня, большей частью закопченных давно погасшим огнем. Варрин добыл из трещины между двумя скалами небольшой фрагмент изъеденной кости.

— Череп. Хуанин, — сообщил он.

Они прошли почти половину города и не нашли ничего, из чего можно было бы предположить, что они здесь не одни. Бодрящее действие хьюрина иссякло после нескольких часов блуждания, и холод с ликованием воскрес в их телах. Силы таяли; и глаза, и дух ослабли. Даже Эсс'ир с Варрином становились заметно подавленнее и двигались уже медленнее. Тогда они нашли место для отдыха. Несколько лепешек, вот и все, чем они смогли набить рты, и Эсс'ир больше не предложила корень. Оризиан отчаянно мучился жаждой и надолго припал к мешку с водой, пока Эсс'ир мягко не отняла его.

— Медленно и понемногу, — сказала она.

— Извини, — буркнул Оризиан, хотя в ее голосе не было упрека.

Рот большими пальцами массировал икру ноги.

— Сколько еще это будет продолжаться? — не обращаясь ни к кому в частности, спросил он. — Мы можем искать это место всю жизнь и ничего не найти. Нужно развести огонь и во всю мочь покричать с вершины, как говорила Эньяра, чтобы вытащить эту женщину к нам.

Сидевший немного поодаль Варрин тихонько фыркнул носом, запустил пальцы в шевелюру, но ничего не сказал.

— Варрин говорит правду, — сказала Эсс'ир. — Враг, может быть, еще идет по нашему следу. А если мы будем шуметь, то эта женщина может уйти. Лисы говорят, что она сумасшедшая. Она не любит гостей.

— Невелика была бы разница, если бы она действительно убежала и спряталась, — ворчал Рот. — Мы все равно скорее всего все обледенеем, прежде чем найдем ее.

— Ни мальчик, ни девочка здесь не умрут, я поклялась.

— Поклялась? — рявкнул Рот. — У вас есть клятвы? Моя жизнь принадлежит Оризиану. Ни он, ни Эньяра не нуждаются в помощи и защите лесных людей, чтобы…

— Довольно, довольно… — Оризиан простер руки. — Я уверен, что Эсс'ир не имела в виду никаких оскорблений, Рот. И, Эсс'ир, я не знаю, что ты думаешь о…

Тут он заметил, что ни один из кирининов не обращают на него никакого внимания. Они, как один, подняли головы, и лица у них стали напряженные.

— Что это? — спросила Эньяра, но Варрин остановил ее жестким взглядом. Под прекрасной паутиной татуировки у него было мрачное, напряженное выражение. Эсс'ир положила руку на плечо брата.

— Звук, — шепнула она.

Рот осторожно изменил позу, сев на корточки, и схватился за рукоятку меча. Оризиан неловкими, замерзшими пальцами возился с ножом на поясе.

— Где? — прошипел Рот.

— Приближается, — еле слышно ответила Эсс'ир.

Эньяра приподнялась на коленях. Варрин полуобернулся и подал пальцами знак, понятный только Эсс'ир.

Она что-то проворчала в знак согласия и подобрала с земли копье. Варрин начал подниматься. Но, едва поднявшись, снова резко пригнулся и зашипел сквозь зубы.

Из-за крошившихся остатков стены появилась фигура. Это была женщина, закутанная в шкуры, только лицо не было спрятано под мехом. Она остановилась и пробежала по всем быстрым взглядом.

— Вы шумите, — сказала она. У нее был резкий и грубый голос, как будто он тоже побит морозом и трещит, как трещат на холоде скалы этого затерянного города. Однако, едва услышав ее говор, такой же ритмичный, как у Иньюрена, Оризиан сразу понял, что она тоже на'кирим.

Эсс'ир что-то осторожно сказала на своем языке. Женщина коротко ответила.

— Ивен, — в обычно ровном голосе Эсс'ир мелькнул намек на облегчение.

— Шумные и глупые, раз устроили себе лагерь здесь и по такой погоде, — сказала Ивен, с легкостью переходя с языка на язык.

— Нам Иньюрен сказал, чтобы мы шли сюда, — сообщил Оризиан. — Он сказал, что вы можете нам помочь.

Старуха-на'кирим остановила на нем взгляд. У него мурашки побежали по коже от страха. Не ошиблись ли они ужасно, придя сюда? Потом она резко повернулась и пошла.

— Тогда пойдемте, — бросила она. — Я могу дать вам еды и огня. Но не думайте — ничего больше, кроме короткого приюта для тех, кто в нем нуждается.

У Найва, Первого в Боевом Инкалле, было только одно ухо. На месте второго остался только растянутый шрам с дыркой посередине. Историю этого шрама знал каждый инкаллим. Найв тогда был совсем еще молодым и лишь недавно получил самый младший чин в Боевом. Ему и еще четырем инкаллимам было поручено сопровождать и охранять группу Мудрого Инкалла на пути из Кан Дредара в Эффен, далекий город в землях Вин-Гира. К востоку от Эффена, в глубине разоренных земель, они наткнулись на охотников-тарбенов: диких тарбенов, из клана, уже освобожденного Кровями Гир, но еще не спасенных истинной верой. Очевидно, не зная, с какого рода воинами они встретились, тарбены напали. У них было с собой много охотничьих собак, и Найв потерял ухо, не успев еще ни одной из них сломать хребет. Выжили только Найв и двое из Мудрого Инкалла, тела более чем двадцати тарбенов валялись вокруг них.