из посылки и т. д.). Таким образом, употребляя слово "обоснованный", философы переходят от описания аргумента к его оценке, и, похоже, делают это часто и без особых затруднений. Действительно, философы часто утверждают, что мы должны приводить обоснованные аргументы, и часто видят свою педагогическую ошибку, по крайней мере, в том, что учат студентов, как это делать. Утверждение, что натуралистическое заблуждение, заключающееся в переходе от "есть" к "должен", делает аргумент недействительным, само по себе является оценочным суждением, которое делает то самое, что оно запрещает. Если говорить более подробно, то каждый раз, когда философ говорит, что мы должны отказаться от ценностных суждений, потому что "закон Юма действителен", он делает то самое, что критикует. Следовательно, в общепринятом понимании натуралистическое заблуждение само является заблуждением.

Но философы - не единственные, кто регулярно использует оценочный язык. Академические дисциплины тратят много времени и энергии на оценку качества исследований. Для этого они исторически используют набор "эпистемических ценностей". Наиболее ярко они проявляются в рецензиях на книги, в синтетические обзорные эссе, а также во время дисциплинарных споров, которые, как правило, оценивают работу по таким критериям, как связность, правдоподобность, новизна, значимость, доступность, четкость организации, тщательность и так далее. Все это - нормативные суждения. Более того, подобные ценности часто использовались для решения споров между конкурирующими теориями или программами поиска или для урегулирования теоретических дебатов. Отрицание плагиата, восхваление оригинальности и подчеркивание широты объяснения - все это ценностные суждения. Но мы должны быть спокойны за это. Ни одна дисциплина не может функционировать без нормативных принципов, позволяющих отличать хорошие исследования от плохих. Эти суждения помогают нам улучшать состояние науки и самих себя к взаимной выгоде.

Научный дух. В то время как ученые, призывающие к ценностной нейтральности в гуманитарных науках, часто называют своих оппонентов отказывающимися от научной пристрастности, ряд влиятельных философов науки утверждают, что коллективные нормы являются ключом к научному предприятию. Хотя можно скептически относиться к повсеместному распространению этих идеалов, утверждается, что успех "науки" как совместного проекта обеспечивается благодаря приверженности общим ценностям, таким как ценность обмена идеями, оценка утверждений об истинности на основе безличных критериев, доверие к точному изложению результатов исследований и добродетель тщательного тестирования, которые регулируют профессиональную жизнь научного сообщества. Ограниченная форма ценностной нейтральности появляется в этом контексте не как предварительное условие для "объективного" знания, а скорее как сам по себе желаемый научный идеал.

Что еще более важно, ценностные суждения о доказательствах - это то, что порождает факты в первую очередь. Для того чтобы что-то было названо "научным фактом", оно должно получить коллективное признание научного сообщества. Это не должно заставлять сомневаться во всех фактах как в метафизически скомпрометированных; скорее, мы должны признать, что коллективное признание неизбежно связано с ценностями, поскольку оно требует суждений в соответствии с некоторыми из эпистемических ценностей, о которых говорилось выше.

Ценности основаны на фактах. Если в последних нескольких параграфах мы жестами показали, как факты зависят от ценностей, то еще одно прямолинейное разрушение дихотомии "факты-ценности" основано на параллельном наблюдении, что многие ценности зависят от фактических данных (и часто связаны с "правильными благами", о которых говорилось выше). Заявление "правительство должно повысить минимальную зарплату, чтобы обеспечить минимальный уровень жизни и стимулировать экономику" - это четкое выражение ценности в смысле "должен", но оно опирается на фактические утверждения о связи между минимальной зарплатой и уровнем жизни и экономическим ростом. Многие различия между политическими партиями представляют собой различия в конкретных ценностях, но сами эти ценности основаны на доказательных утверждениях. Даже если сами доказательства спорны (например, число погибших в школьных перестрелках или вопрос о том, является ли изменением климата антропогенным), то в таких разногласиях на карту ставятся фактические данные. Более того, хотя ценностные конфликты часто изображаются как труднопреодолимые, люди действительно меняют свои ценности, основываясь на новом понимании фактов. (Например, некоторые ирландские католики разочаровались в католической церкви, когда в 1990-х годах достоянием общественности стали скандалы, связанные с сексуальным насилием. Фактические данные о реакции церкви на поведение некоторых священников заставили некоторых людей изменить свои фундаментальные ценности и даже религиозную идентификацию.) Таким образом, многие ценности, которых мы придерживаемся, основаны на нашей оценке конкретных доказательных утверждений.

Толстые этические понятия. В частности, в гуманитарных науках часто используются "толстые этические понятия" (или "нормативно-описательные термины"), которые включают в себя как описательные, так и оценочные элементы. Назвать человека "сексистом" - это одновременно и нормативное осуждение, и описательная оценка его установок, проявляющихся в его словах или поступках. Представление ученого о том, что считается сексизмом, скорее всего, будет основано на его чувствительности к гендерным отношениям и суждениях о том, что считается подходящим поведением в контексте. Собственные ценности ученого, вероятно, влияют на его оценку того, что является сексизмом или как сексизм должен быть измерен. Таким образом, выявление сексизма зависит от ценностей, но обвинения в сексизме, выдвигаемые учеными (а не наобум), также являются вопросом сбора доказательств и могут быть предметом аргументированных дебатов, основанных на этих доказательствах. У разных ученых могут быть разные критерии оценки сексизма, но (по крайней мере, в принципе) эти критерии могут быть сформулированы, а ценности, лежащие в основе суждения, могут быть рационально обсуждены.

Судейство сексизма может показаться особенно сложным, но многие наши базовые понятия, включая такие термины, как здоровый, эгалитарный, олигархический, тиранический, расистский, диктаторский, репрессивный, террористический, добрый и аутентичный, выражают аналогичную запутанность описания и оценки. И снова это означает, что мы можем оценить, как их применять, даже если их применение включает как нормативные, так и фактические элементы (и даже если ученые часто расходятся во мнениях).

Соединительные понятия. Существует ряд специфических "связующих понятий", которые позволяют вывести следствие из описания. По сути, выражение конкретным субъектом намерения или цели позволяет сформулировать как логический, так и нормативный вывод из этого исходного высказывания. Процитируем одно из резюме общей формулы такого рода: "Вы хотите достичь Е. Сделать М - единственный способ достичь Е. Поэтому "вы должны сделать М" должно считаться аналитическим, в смысле гарантированно правильным в силу значений или функций содержащихся в нем терминов". Нормы можно аргументировать, формулируя их в терминах их имплицитных целей, которые также часто связаны с конкретными фактами о мире. Такие термины, как "хочу" или "нужно", часто функционируют именно таким образом. Например, утверждение "если вы хотите не заболеть раком, вам нужно есть меньше обработанных продуктов" требует от вас согласия с исходной ценностью (не заболеть раком), но затем приводит к беспристрастным и фактическим, но тем не менее нормативным, рекомендациям о том, что вам