– Обрисовал ситуацию. Они приедут сюда, числах в двадцатых.

– Хотят увидеть как я рожаю? – добро посмеялась Екатерина и выплюнула косточку от персика.

– И это тоже.

В дверь постучались и тут же она открылась.

– Добрый день, – вошел Андрон Иванович, держа в руке бумаги.

– Здрасьте, здрасьте, – сказала Екатерина, жуя.

– Добрый день, – Александр привстал и пожал протянутую руку.

– Здравствуйте, – сказала Елизавета.

– Ну что, – Андрон Иванович подошел к кровати, – я все подготовил по документам, – он протянул Екатерине бумаги, – можете ознакомиться.

– Саш, возьми. А то у меня руки персиковые. Пойду помою, – она встала с кровати и вышла в туалет.

Александр взял бумаги и они стали рассматривать их вместе с Елизаветой.

– Я все сверял, все данные, что вы мне дали, документов. Ошибок быть не должно. Вы оформлены как приемные родители ребенка. Мать, роженица, от ребенка отказывает.

– Понятно, – протянул Александр.

– А вот нужна подпись роженицы, – сказал Елизавета.

– Пускай Екатерина поставит любую закорючку. Это вполне пойдет за подпись. Все документы официальные, юридически заверены. Подкопаться к нем никак. Свидетельство о рождении ребенка тоже идет к вам. Все ваше, будто вы, – он указал на Елизавету, – рожает сами.

Вернулась Екатерина.

– Ну что у вас тут? – спросила она, войдя.

– Да вот, последние вопросы решаем.

– Можно посмотреть? – она села на кровать и протянула руку к брату.

– Да, конечно, – он вложил листы в раскрытую ладонь.

Екатерина принялась листать, попутно читая слова, выведенные на печатной машинке. Она дошла до страницы с подписями.

– Дайте ручку, – без эмоций попросила она.

Андрон Иванович вынул ручку из нагрудного кармана и дал ей. Екатерина быстро поставила подпись, которую, как увидел Александр, придумала. Бумаги и ручку она положила на колени. Ей было очень трудно в этот момент. Ведь она отказывает от родного ребенка, да еще и до его рождения. Она не плакала, да и не хотела плакать в этот момент. Нельзя даже сказать, что она была расстроена. Все эти событи последних месяцев опустошили ее. Ей просто было трудно. И это подпись далась ей с трудом, но еще приблизила на шаг конец всех проблем вокруг нее.

– Теперь вы, – она передала ручку и бумаги брату.

Первым расписался он, а следом за ним Елизавета, которая и вернула бумаги Андрону Ивановичу, державшемуся чуть в стороне. Он специально не хотел вмешиваться в такие личные дела.

– А что с моими бумагами? – спросила Екатерина, посмотрев на лицо с пенсне на глазах.

– Они уже готовы. Нам осталось поставить там дату и время.

– Спасибо, что вы нам так помогает, – искренне поблагодарила она.

Андрон Иванович лишь чуть наклонил голову, а затем вышел из палаты.

– Ну вот и осталось меньше месяца до рождения, – сказала Екатерина, смотря на брата и Елизавету, – скоро же все это закончится?

– Да, Катя, – ответила Елизавета.

– Понимаете, я устала от всего этого. Устала думать, что где-то там, – она показала рукой на запад, – есть женщина, которая хочет забрать моего ребенка, чтобы сделать из него свою игрушку. Уже вторую.

– Кать, я не хочу говорить банальностей типа «не думай о ней», «забудь». Я понимаю, что это невозможно, и я думаю, и Лиза думает об этом. Но, – Александр взял ладони сестры в свои, – у тебя же есть мы. Мама, папа, мы с Лизой. Почему бы тебе не думать и о нас, о тех кто ближе. И, – он прикусил верхнюю губу, – Антуан тоже мыслями с тобой. Правда. Против нас только его мать. И я уверен, что Антуан сам не даст ей активно действовать.

– Но…

– Кать, Кать, Кать, – он намеренно не дал ей говорить, – ты же мне веришь?

– Верю.

– А почему, кстати? Почему ты не уехала к родителям в Москву, а решила остаться с нами?

Екатерина переводила взгляд с брата на Елизавету, которая гладила ее по плечу.

– Я…не говори только родителям, – она усмехнулась. Усмехнулись и Александр с Елизаветой, – я просто больше тебе доверяю. Доверяю тому, как ты шел против и оказывался прав, когда все остальные говорили мне хорошие слова, пели дифирамбы, ты говорил правду и по существу. Родители любят меня по-другому, нежели ты. Порой, им не хватает объективности, из-за сильной любви ко мне. Но я их, конечно, не виню. А с тобой… Наверное, и Лиза со мной согласиться, ты бываешь невыносим, бываешь дотошен не по делу, но ты всегда…находишь слова которые нужны, совершаешь поступки, которые необходимы. Даже сейчас. Да, ты мог сказать, чтобы я не думала о ней, забыла бы про нее, отделавшись общепринятыми словами. Но ты сказал иначе. Ты сказал мне правду и одновременно показал путь как я могу обойти мысли об этой суке. Ты не сказал общие слова, а дальше разбирайтесь, мол, как хотите. Ты вытаскиваешь меня своими же силами, помогаешь мне. Да, иногда, твоя правда может обидеть…но на то она и правда, она много кого обижает или же заставляет злиться. Я поняла это недавно. Раньше, хоть я тебя сильно очень и любила, но вот эта твоя правдивость порой меня доводила. А сейчас, пройдя через все это рука об руку с вами, я понимаю, что это то мне и необходимо. Я и осталась с вами, зная, что вы не будете окружать меня огромной, не нужной мне заботой, и в то же время, всегда найдете для меня нужные слова. Не зря ты женился именно на Лизе, другая бы хрен тебя выдержала, – они втроем посмеялись, – и тебя, – она смотрела на Лизу, – я приняла как родного человека. Поэтому, хоть я обожаю и очень сильно люблю маму и папу, но вы найдете ко мне более действенный подход.

Наступила пауза.

– Ладно, – прервала молчание Екатерина, – поезжайте домой. Это только в кино или книгах всегда у людей есть что сказать друг другу в любой момент. А в жизни, – она переплела пальцы рук, – в жизни зачастую не так как в фильмах и литературе. Каторжники не исправляются, человеку не благоволит удача как главному герою, а мимолетная встреча не повторяется, – она сказала это одновременно с горькой и мечтательной интонацией.

Александр и Елизавета, попрощавшись, вышли из здания. Им, действительно, больше было нечего сказать Екатерине сейчас.

– Твои то приедут? – спросил Александр у Елизаветы, когда они ужинали пятничным вечером.

– Вот сегодня буду маме звонить. Еще бы придумать, как ей все объяснить.

– А что здесь придумывать? Говори ей все как есть.

– Ну а как? Мы скажем, что усыновили, а потом она расскажет это все ребенку, когда тот вырастет, а то и