В своем следующем письме она пожурила его за расточительность и вскоре преподнесла ответный дар: отправила ему из Йорка три пальмы в огромных кадках. Пальмы оказались такие раскидистые, что в гостинице «Три бочки» их невозможно было пронести вверх по лестнице. Пришлось украсить парадный холл. Бренд посмеялся над ее проделкой и начал собираться в дорогу, переложив все дела на своих помощников.

Ничего страшного не случится, если он один раз навестит свою милую Розу, которая уже донашивает его ребенка.

* * *

Бренд приехал в деревню Уолтхэм-Грин промозглым зимним днем и справился насчет коттеджа Пэйтов. Оказывается, Розамунда жила в простом доме из серого камня. Летом сад вокруг наверняка был чуть посимпатичнее, и все-таки лучше бы его возлюбленная жила в роскошном особняке. А еще лучше — во дворце.

Бренд улыбнулся. Роза не захотела бы жить во дворце. А он знал, что нравится Розе, и старался ей угодить. Во всем.

Сняв перчатки, лорд прошел по дорожке и постучал в дверь, но услышал сзади ее смех. У нее гости?

В сердце Бренда шевельнулась ревность. Он обошел дом в поисках соперника. Оказывается, Роза, его любимая Роза, с мило округлившимся животиком, играла ленточкой с шустрым маленьким котенком. Она так увлеклась, что ему удалось незаметно подкрасться к ней и обнять.

— Бренд! — Она взвизгнула от неожиданности, а потом охнула от радости.

— Только смотри — опять не хлопнись в обморок! — спохватился он.

— Тогда больше не нападай на меня так внезапно! — И все же Розамунда сразу же обхватила его руками за шею. — Что ты здесь делаешь? Я думала, нам нельзя…

Бренд хотел ограничиться мимолетным поцелуем, но не смог оторваться от ее губ. Однако, осознав, что они стоят на открытом месте, он отстранился и отступил назад, под прикрытие дома.

— Приходится сдерживаться, черт побери! Как у тебя дела? — Впрочем, он и сам все видел: Розамунда налилась жизненными соками.

— Хорошо. У меня все хорошо. — На глазах ее блеснули слезы. — Я уже так давно хожу! Знаешь, я никогда не думала, что это будет настолько долго.

— Да уж. — Он осторожно поставил ее на ноги, но не выпустил из объятий, любуясь ее красотой. — Как жаль, что у меня нет твоего портрета! Я согласился бы даже на ту проклятую маску.

Сунув руку в карман, Розамунда достала оттуда миниатюру, написанную с него лет пять назад.

— Вот. Лорд Ротгар подарил. Он очень добр, но я все равно его немного побаиваюсь. Нет-нет, он не сделал мне ничего плохого! Просто он такой…

— Я тебя понимаю, любимая. И все же, когда попадаешь в беду, хочется, чтобы именно он был рядом.

— Нет. Мне хочется, чтобы рядом был ты.

— Что ж, пожалуй, ты права. — Он усмехнулся.

Нежно придерживая ее сзади, Бренд просто ел любимую глазами. Темно-зеленое платье, коричневая шаль, а самое главное — здоровый цвет лица и блестящие волосы…

— Я как голодный в предвкушении пиршества: он вот-вот с жадностью набросится на еду, мечтая о том, чтобы это блаженство никогда не кончалось.

— Оно и не кончится. Все зависит от нас.

Бренд решил, что ее сомнения вполне понятны: они ведь столько времени были в разлуке! Хорошо, что он приехал. Одних писем мало.

— Конечно, — кивнул он, нежно прикоснувшись к ее носу. — Как непривычно, что у тебя такой большой живот! Ребенок — словно мяч между нами.

— А мне хватило времени, чтобы привыкнуть. — Она слегка отстранилась, но руки не отняла. — Пойдем в дом, здесь так холодно! Или тебе надо поставить лошадь в конюшню?

— Лошадь я оставил в гостинице.

Не разнимая рук, они вошли в коттедж. Милли лежала на кровати, свернувшись калачиком и закутавшись в шали, но тотчас встала и пошла заваривать чай. Бренд с Розамундой расположились в простой гостиной, заваленной книгами и рукоделием. Это была ее комната. Бренд стал с интересом разглядывать белую ситцевую распашонку.

— Он в самом деле будет таким маленьким?

— Говорят, да. — Смущенно улыбнувшись, она положила руку на живот. — Хотя уже сейчас он кажется мне больше.

Как странно сидеть и разговаривать, когда ему хочется только одного — отнести ее в постель и любить, долго, безостановочно несколько дней подряд. Но надо терпеть. Они не говорили об этом вслух, и так все было ясно.

Что ж, пока он будет просто любоваться ею, наверстывая то, что упущено за прошедшие месяцы. За всю жизнь. Они так мало были вместе!

На колени к Бренду запрыгнул черно-белый котенок, он машинально принялся его гладить. Но оказалось, это совсем не то. Как только они допили чай, Бренд скинул котенка с колен и потянулся к любимой. Розамунда улыбнулась, подошла и, сев к нему на колени, обняла за шею. Они поцеловались.

Сердца не разбиваются, особенно от радости. Это был их первый настоящий поцелуй, и Бренду хотелось рыдать от счастья. Они долго не размыкали губ. Наконец она отстранилась и положила его руку себе на живот. Он почувствовал легкий толчок.

— О Господи, — выдохнул он, с улыбкой глядя на Розу. — Это же настоящее чудо!

Она засмеялась и покачала головой:

— Ты же фермер!

— Ах, ну да. Значит, мне надо представлять тебя кобылицей с жеребенком.

Засмеявшись, они слились еще в одном долгом поцелуе, а потом забылись в объятиях друг друга, стирая из памяти бесконечную разлуку.

Однако Бренд остался только на одну ночь, причем в гостинице, ибо ему вообще не следовало здесь появляться. В течение следующих месяцев они продолжали якобы случайно встречаться в соседних городках и переписываться. У каждого накопилась уйма писем.

И вот год уже подходит к концу. Бренд места себе не находил от беспокойства. Временами, уходя с головой в работу, к которой лорд неожиданно потерял интерес, он испытывал желание перевернуть весь мир, только бы быть рядом с ней. Приходилось бороться с собой, понимая, что это — неизбежная цена за прекрасное будущее.

За все.

Бренд не сомневался, что действительно сумеет сделать ее счастливой и сам будет счастлив. Только бы время пришло!

Он снова и снова погружался в работу в поисках хоть какой-то отдушины и готовился к грядущим переменам. Наконец вот оно — долгожданное сообщение.

Началось!

* * *

Розамунда в изнеможении откинулась в родильном кресле. Бренд обнял ее сзади. Несмотря на протест повитухи, он остался в комнате и, похоже, своим присутствием решил помочь любимой.

Она обрадовалась и нашла в себе силы улыбнуться, увидев его растерянное, испуганное лицо.

— Не бойся, — охнула она. — Вспомни кобылицу, которая рожает жеребенка.