Ранний телефонный звонок поднял его с постели. Накануне вечером он был в больнице у Фила, узнал, что кризис миновал, и попросил, чтобы, как только тот придет в сознание, ему немедленно позвонили. Уже поднеся руку к трубке, он почувствовал, что звонят не из больницы, и трубку брать расхотелось, но он все равно уже встал.

— Слушаю.

— Мистер Сноурт?

— Нет, это не мистер Сноурт.

— О, извините, вас беспокоят из Эй-би-си, «Шоу Элтона Дерома». Могу я видеть мистера Сноурта?

— Увы, нет. Он в больнице.

— Да? О дьявол. — В голосе говорившего чувствовалась досада на то, что его планы, каким-то образом связанные с Филом, находятся под угрозой срыва, но еще больше удивление, по-видимому вызванное тем, что его имя, произнесенное так, как произносят королевский титул, не вызвало энтузиазма в голосе собеседника.

— Может быть, я смогу вам чем-нибудь помочь?

— Едва ли, а впрочем… Кто вы?

— Я его юридический правопреемник и старый друг.

В трубке помолчали.

— Извините, вы не могли бы подойти к экрану?

Иван чертыхнулся про себя, нажал кнопку задержки, бросил трубку, накинул халат и спустился в холл к стационарному аппарату. С экрана на него смотрел крупный, импозантный мужчина со спортивной фигурой и благородной сединой в волосах.

— Хай, я Элтон Дером, прошу извинить за столь ранний звонок, но у меня просто катастрофа.

— Ничего, чем я могу быть вам полезен?

— Если можно, несколько вопросов.

— Слушаю вас.

— Вы имеете отношение к виду боевого искусства, именуемому «Собор Перуна»?

— Да, имею.

— Меня интересует ваш уровень.

Элтон Дером олицетворял собой тип истого американского телерепортера: уверенность в себе, тренированное обаяние и напористость, граничащая с наглостью.

— Мы с мистером Сноуртом начинали заниматься «Собором» вместе, в одно и то же время.

Дером оценивающе разглядывал его.

— Насколько я смог выяснить, мастеров уровня мистера Сноурта в нашей стране не более десятка, вы иностранец?

— Да, я из России.

— О, великолепно, так сказать, с родины Собора, а я решил по вашему акценту, что вы откуда-то из Новой Англии. — Глаза Дерома возбужденно заблестели. — Дело в том, что я делаю программу о различных школах боевых искусств. Сноурт узнал об этом и предложил свои услуги. Но до меня дошли слухи, что в его школе за последнее время упал уровень, и я решил обратиться в другие. Однако по независящим от меня обстоятельствам ничего не вышло. Так что вы мой последний шанс, тем более что программа сегодня в три.

Иван поразмыслил. Конечно, дополнительная реклама не помешает. Тем более такая. Тут он вспомнил и имя. Правда, он уже давно не смотрел программы Эй-би-си, но о шоу Элтона Дерома слышал. Насколько он помнил, Дером вот уже добрый десяток лет никогда не опускался ниже третьей строчки в общенациональных рейтингах. Но день отдыха летел к черту.

— А вы обращались в «Славянский Собор»?

— В Чикаго? О да, но у них проблемы.

— А в Вермонт?

— «Собор Древних»? Увы, они закрылись.

— Когда? — удивился Иван.

— Две недели назад. Я тоже был крайне удивлен.

— Значит, у вас никого?

Дером скривился:

— «Красные медведи», «Славянские волки» и так далее, откровенная дешевка. Я не имею дела с таким уровнем. Если я не найду специалиста, то вообще не упомяну об этой школе.

С этим Иван согласиться не мог:

— Хорошо, я выступлю у вас.

Дером был явно доволен.

— Отлично. Еще вопрос. Как мне говорили, у каждого из вас существует зверь-тотем. У вас он есть?

— Да, конечно. Волк.

— Великолепно! И он будет?

— Обязательно.

— Прекрасно! У вас есть какие-нибудь особые требования?

— Нет.

— Изумительно! Последний вопрос, ваше имя?

— Иван Воробьев.

— Блестяще! Подъезжайте к двум часам. Адрес: Каунли, 98. Вас будет ждать мой ассистент.

Без десяти два Иван припарковал «моллер» у огромного съемочного павильона. Когда они с волком подошли к подъезду, из дверей вывернулся тип неопределенного возраста из породы вечных мальчиков. Он подскочил со слащавой улыбкой:

— Мистер Воробьев?

Иван кивнул.

— Прошу за мной.

Они прошли затененными коридорами мимо верениц ярко освещенных студий, в которых обнажались, пели, вели добропорядочные беседы и кривлялись комики и политики, актрисы и проповедники и еще десятки мужчин и женщин самого разнообразного возраста, внешности и рода занятий.

— Сюда, пожалуйста.

Элтон Дером сидел, окруженный стайкой ассистентов, и терпеливо ждал, когда гример закончит с его лицом.

— Добрый день, мистер Воробьев. Прошу прощения, что не могу уделить вам заслуженного внимания. Перед эфиром всегда сумасшедший дом. Я хотел бы уточнить несколько вопросов.

— Я понимаю.

— Отлично. Есть ли темы, которые вы не хотели бы затрагивать?

Иван задумался.

— Давайте не будем делать ограничений. Мне уже приходилось иметь дело с камерой, так что если я о чем-то не захочу рассказывать, я смогу уйти от ответа.

— Прекрасно. Может, будут какие-то пожелания?

— Нет, пусть все идет само собой.

— Великолепно. С вами очень приятно работать. Кстати, вы мне говорили о тотемном волке, где же он?

— Он подойдет чуть позже, — заявил Иван.

Волк исчез сразу, как они вошли в павильон, он терпеть не мог находиться долго в незнакомых местах и сейчас исследовал студийное здание.

— Что-о-о? — удивленно протянул Дером, но, внимательно посмотрев на Ивана, сказал: — Пора уже отвыкать удивляться. За свою жизнь с чем только не сталкивался. «Волк подойдет»… Ладно, сейчас ассистент проводит вас в гримерную, необходимо сменить костюм и немного поработать над лицом и волосами.

Иван отрицательно покачал головой:

— Мне кажется, что этого делать не стоит.

Дером нахмурился. Ассистент увидел возможность выслужиться и напористо заговорил:

— Прошу простить, мистер Воробьев, но вы не понимаете. Славянский антураж, зрителям это нравится. Мы должны…

Но Дером вдруг улыбнулся, окинул Ивана критическим взглядом и остановил словоизлияния ассистента:

— Ладно, пусть будет так. — И добавил: — Он и так понравится зрителям. Проводите мистера Воробьева в студию и представьте остальным.