Митинги электризовали толпы. То, что придумала президентская власть, являло верх вандализма и правового кощунства. Даже неудачники-гэкачеписты не додумались до такого варварства — лишить людей тепла и света, воды и связи. Тем более вчерашних соратников Ельцина по развалу Союза.

* * *

Факт остается фактом: власти унизили себя очередной глупостью. Кто подсказал «всенародно избранному гаранту» такой сценарий с кровавым исходом? На этот вопрос ответит история.

Здание Белого дома охранялось департаментом охраны. Все они были сотрудниками МВД, однако в отличие от коллег, стоящих по ту сторону баррикад, выказывали лояльность долгу и приказу — охранять парламент. Разве этого не знала исполнительная власть? Знала! А если знала, то почему вела общество к нагнетанию обстановки, провоцированию беспорядков и кровавой конфронтации?

А теперь о самом главном — мятеже, путче, восстании, — называют по-всякому. Лжедемократы нарекли происшествие мятежом. Стороженко же назвал это событие восстанием против ельцинского агрессивного режима и его «семьи», в состав которой входили Березовский, Гусинский, Смоленский и другие, обвиненные в разное время в совершении уголовных преступлений. Он считал, что в авантюре, происходившей 3 и 4 октября, повинны обе ветви власти. А в первую очередь пострадали оболваненные и одураченные москвичи и подвижники из провинций, попавшие под ливень омоновских пуль и армейских танковых снарядов.

Слушая передачи телевидения и радио, читая официальную периодику, Николай приходил к мысли о полной схожести их содержания с вещанием доперестроечного периода, когда хвалебные оды вождям и их политическому курсу являлись обязаловкой. Любая власть платит тем, кто крутит ей музыку. Оппозицию же к голубому экрану правители не подпускали.

В ответ на политическое хамство последняя вынуждена была создавать свои органы информации, которые, естественно, противостояли проправительственным «говорящим головам» и «пишущей братии».

У обывателя всегда существует недоверие к официальным источникам: слишком профессионально они врали, что вызывало у людей протест против неприкрытой лжи. Экономические промахи, рейдерская приватизация, астрономические займы и кредиты, популистские обещания, постоянно снижающийся уровень жизни, опротивевшее всем противоборство ветвей власти, опасная суверенизация по рецептам президента — все это заставляло задавать себе и близким вопрос: куда мы идем?

Ельцин абсолютно не подходил для роли государственного деятеля. «Пьяница и самодур, — напишет со временем А.Д. Шутов в упоминаемой ранее книге, — он без оглядки промотал наше достояние, накопленное трудом многих поколений, отринул от государства огромные территории в пользу других держав, растерял друзей и союзников, расстрелял законно избранный парламент, лишил страну международного влияния. Чуждый благородства и интеллекта, сострадания к Родине и народу, он отдал их на растерзание грабителям, которые выкачали и продолжали выкачивать из них все жизненные блага и энергию. Такого правителя во веки веков не было ни у одного народа в мире».

Николаю порой казалось, что М. Нострадамус имел в виду Ельцина, когда писал в своих «Центуриях»:

Из третьих рядов он продвинется в первый,

Опорой ему станет сброд, а не знать (Ц. 9)…

Он власть захватил, как поборник свободы,

Народ обольщенный его поддержал,

Но рухнули им возведенные своды,

И в прах превратился былой идеал. (Ц. 5)

Разграблен весь дом, и повсюду несчастья (Ц. 9)

Глядит Богоматерь на нас, будто мы в преисподней,

Паря над землею, похожей на стон и на крик. (Ц. 3)

Страна действительно стонала от ельцинских реформ без реформ — вселенского ограбления народа. Средства политического оболванивания: газеты, журналы, радио и телевидение — успокаивали общество скорыми подвижками. Президент к месту и не к месту хвастался всенародной поддержкой. Какой? В референдуме принимала участие одна треть населения, а если учесть подтасовки тех, кто считал голоса, то картина «всенародной избранности» сомнительна.

* * *

3 октября зажатые омоновцами с 21 сентября люди решили прорвать кольцо щитов и бронежилетов. Что же сдетонировало автоматно-пушечный огонь, большую кровь и сотни смертей ни в чем не повинных граждан?

Во-первых, многотысячный марш демонстрантов, прорвавших милицейский кордон на Крымском мосту. Во-вторых, провокационная стрельба еринских снайперов из мэрии по парламенту — искра обернулась пламенем. (Ерин возглавлял МВД РФ, получил от Ельцина за «подвиги» Героя России, звание генерала армии, а после расстрела парламента был отправлен заместителем Службы внешней разведки. Наверное, контролировать работу разведчиков? — Авт.) Вот она, кадровая самодурская чехарда.

А дальше москвичи и приезжие, защитники Конституции, бросились на цепи омоновцев, блокирующих здания гостиницы «Мир» и мэрии. Началась настоящая сшибка. Не надо быть опытным следователем, чтобы по следам пуль на стволах деревьев понять, кто и откуда стрелял по людям. Шквал стихии нарастал, превращаясь в вал мести и жестокости.

Вот он, пушкинский бунт! Он уже начинался разгораться.

«Освобождение Белого дома, — писал генерал-лейтенант Н.С. Леонов, — оказалось неожиданным для его сидельцев, у руководства Верховного Совета не было никакой осмысленной и продуманной программы действий».

Потому-то и сорвались с языка у А. Руцкого два лозунга: «На мэрию!» и «На «Останкино!» Здание мэрии было рядышком, прямо через улицу, люди видели, что именно туда скрылись большинство омоновцев из разорванного оцепления. Детонатором для штурма мэрии послужили автоматные очереди, прогремевшие из ее окон и унесшие жизни первых жертв этого трагичного дня.

Распаленные демонстранты, часть из которых была вооружена захваченными автоматами, вместе с защитниками Белого дома ворвались в мэрию, где завязался бой, больше шумный, чем кровавый. Загнав омоновцев на верхние этажи, большая часть атакующих вернулись в Белый дом, а часть, повинуясь приказу идти на «Останкино», погрузились на захваченные или услужливо предоставленные грузовики и двинулись в район телецентра.

Итак, подчеркнем, сначала пала мэрия на Калининском проспекте, потом толпа двинулась на телецентр «Останкино», не дающий руководству парламента сказать свое слово от демократической оппозиции. У телестудии собрались много митингующих, просто зевак и любопытных хроникеров «эпохальных» событий. Среди моря негодующих граждан, примерно до 15 тысяч человек, находились и сторонники президента. Еще в 16.00 этого дня Ельцин своим очередным выпеченным блином-указом ввел в Москве чрезвычайное положение. Об этом знали омоновцы и спецназовцы, засевшие в телецентре, но не граждане, находившиеся на улице.

Толпа все настойчивее и злее требовала допустить представителей инакомыслия в телестудию. Вскоре прибыли на грузовиках оборонцы Белого дома во главе с генерал-полковником в отставке А. Макашовым. В момент народного напора на двери «Останкино» «сторожа» телецентра ударили со страху из автоматов и пулеметов. Охранников неожиданно огнем поддержали БТРы, предусмотрительно выставленные Ериным в районе «массовки».