Снова наступило молчание. На этот раз оно длилось долго.

– А что ты будешь иметь от этого, Макс? – спросил наконец Шон.

– Вы выпишете мне чек на сто тысяч фунтов, мистер Кортни.

– Цены растут, – заметил Шон. – Я думал, что такого рода работа всегда стоила тридцать сребреников. И такса была установлена, кажется, твоими земляками.

– Заткнись! – резко оборвал его Дафф и уже помягче обратился к Максу: – Мистер Кортни любит иногда пошутить. Скажи-ка мне, Макс, это все, чего ты хочешь? Неужели только деньги? Скажу тебе откровенно – это мало похоже на правду. Ты же и так вполне обеспеченный и богатый человек.

Макс быстро встал и направился к лошадям, но на полдороге резко повернулся к ним. Лицо его скрывала темнота, но голос не мог обмануть их.

– Вы что, думаете, – закричал он, – я не знаю, как меня всюду кличут?! «Придворный шут», «Язычок Градски», «Жополиз»… Вы думаете, мне это нравится? Думаете, я получаю удовольствие оттого, что каждый день, каждую минуту ползаю перед ним на брюхе? Я хочу снова стать свободным. Я хочу снова стать человеком.

Макс замолчал и закрыл лицо руками. Он всхлипывал. Шон не мог на это смотреть, и даже Дафф смущенно опустил глаза. Макс снова заговорил, на этот раз своим обычным тихим и печальным голосом:

– Мистер Кортни, если завтра вы придете к себе в кабинет в вашей желтой жилетке, я приму это как знак, что вы намерены принять мое предложение и что мои условия вас устраивают. Тогда я организую все, что необходимо, чтобы гарантировать отсутствие мистера Градски в стране.

Отвязав лошадь, он вскочил в седло и направился к дороге, ведущей в Кейптаун. А Шон с Даффом остались сидеть, слушая, как затихает в темноте топот копыт лошади Макса.

– Эти банковские отчеты подлинные, – заговорил Дафф, – я хорошо рассмотрел печати.

– А эмоции Макса еще более подлинны, – сказал Шон, бросая окурок сигары в кусты. – Такое сыграть невозможно. Когда я его слушал, мне стало противно. Черт побери, как можно столь хладнокровно предавать человека, который ему доверяет?

– Давай-ка не будем, дружок, обсуждать нравственность Макса. Озаботимся лучше фактами. Нормана продали нам с потрохами, с горчичкой и чесночком и за каждым ухом по веточке зелени. И я предлагаю поджарить его и скушать.

Шон улыбнулся:

– Но зачем? Приведи мне основания, докажи логически, зачем нам это надо. Я хочу, чтобы ты убедил меня. Что-то мне подсказывает, что после сегодняшней встречи с Максом я не удивлюсь, если это будет легко.

– Во-первых, он этого заслуживает. – Дафф загнул один палец.

Шон кивнул.

– Во-вторых, – Дафф загнул второй палец, – если мы получим контроль, то сможем вести дело так, как сами захотим. Ты сможешь побаловать себя тем, что поднимешь зарплату, а я снова буду чувствовать себя наверху.

– Да! – Шон задумчиво подергал себя за ус.

– В-третьих, мы приехали сюда делать деньги и такой возможности, как эта, у нас еще не было. И мой последний довод, самый, кстати сказать, сильный… тебе так идет эта желтая жилетка, дружок, ты так в ней прекрасен, что я и за тысячу акций «Сентрал Рэнд консолидейтед» не хотел бы упустить возможность увидеть тебя в ней.

– Да, скроена она ладно, – признался Шон. – Но послушай, Дафф, я бы не хотел, чтобы снова случилось что-нибудь такое, что случилось с Локткампером. Грязное это дело, ты же понимаешь.

Дафф встал:

– Норман уже большой мальчик, он этого делать не станет. Тем более что он все равно останется богатым: у него алмазные копи. Мы всего лишь освободим его от ответственности за Витватерсранд.

Они направились к лошадям. Шон уже вставил ногу в стремя, но вдруг застыл.

– Боже мой, – воскликнул он, – я не могу этого сделать! Все пропало!

– Но почему? – встревожился Дафф.

– На эту жилетку я пролил подливу и не смогу ее завтра надеть. Мой портной меня просто убьет.

Устроить отъезд Градски оказалось легко – возникла необходимость поездки в Лондон. Там следовало закупить оборудование для разработки новых месторождений в Ист-Рэнде, а заодно из примерно сотни ожидающих в Англии претендентов подобрать пару толковых инженеров. И не без некоторого удовольствия Градски позволил избрать себя для этой работы.

– Надо устроить ему отвальную, – предложил Шону в тот вечер за ужином Дафф. – Ну, не совсем отвальную, но… в общем, поминки.

Шон принялся насвистывать похоронный марш, а Дафф отбивал такт рукояткой ножа по столу.

– Мы устроим ее в «Кэндис-оте…» – Дафф осекся. – Нет, мы устроим ее здесь. Мы зададим бедному старому Норману такую отвальную, что он потом будет иметь полное право сказать: «Может быть, эти скоты и обчистили меня до нитки, зато уж отвальную мне они устроили потрясающую».

– Не очень-то он любит такие мероприятия, – заметил Шон.

– Это как раз и есть прекрасный повод такое мероприятие устроить, – согласился Дафф.

Через неделю, когда утренним дилижансом Градски с Максом отбыли в Порт-Наталь, их провожали все пятьдесят членов Йоханнесбургской фондовой биржи, после прощального вечера все еще одетые во фраки. Дафф произнес хоть и небольшую, но трогательную, пусть и несколько невнятную речь и преподнес Градски букет роз.

Лошади нервничали, окруженные топчущейся вокруг них толпой народу. Когда возница наконец щелкнул кнутом, скакуны взяли с места в карьер, и Макс с Градски, занимающие задние сиденья, совершенно неподобающе их достоинству повалились друг на друга. Толпа провожающих махала им платочками, пока дилижанс не скрылся из виду.

Положив руку на плечо Даффа, Шон привел его в контору и усадил в глубокое кожаное кресло.

– Ты не очень пьяный, чтобы говорить разумно и трезво? – с сомнением в голосе спросил Шон.

– Конечно. Всегда к вашим услугам, как сказала дама посетителю.

– Ночью мне удалось переговорить с Максом, – сказал Шон. – Когда они с Градски благополучно взойдут на борт почтового судна, Макс пошлет нам из Порт-Наталя телеграмму. Пока мы ее не получим, начинать ничего не будем.

– Очень даже умно… ты – мудрейший из всех, кого я знаю, – с довольным видом улыбнулся Дафф.

– Тебе бы лучше пойти домой и лечь поспать, – сказал Шон.

– Далековато будет. Я и здесь высплюсь.

Телеграмма от Макса пришла только через десять дней. Ее доставили прямо к столу, как раз когда Шон с Даффом обедали в Рэнд-клубе. Шон вскрыл конверт и зачитал послание Даффу:

– Я за это, пожалуй, выпью, – сказал Дафф и поднял бокал с вином.

– А я завтра, – подхватил Шон, – иду на «Глубинные горизонты». Скажу Франсуа, чтобы с нижних уровней шахты поднимал всех до единого. В шахту спускаться будет запрещено.