и до предела давались мне усиленные Круговоротом удары меча — рассечённая на глубину локтя кладка стены не даст соврать — Бораку повезло, что он успел уйти в сторону. Повезло и мне, иначе тренировка могла бы быстро завершиться.

Действовала и Сфера тьмы, которую я заполучил с помощью теней у прошлого Кровавого. Вторая из использованных мной и пред-предпоследняя.

Она сделала Борака совершенно беспомощным. Дошло до того, что он попытался сбежать, сначала пытаясь прорваться вдоль стены к двери, затем на второй этаж. Лестницу, конечно, жаль, но так было проще всего остановить его.

Сквозь стену прошла тень, привлекая моё внимание.

Рухнула передо мной на колено:

— Господин, слуга вот-вот доложит о схватке страже. Я пытался остановить его, но не сумел. Простите, господин.

Я опустил меч, вгляделся в тень. Пытался остановить? Это как?

Из Борака выскользнул Ариос:

— Господин! Спешите. Это очень странное дело, в котором будут тщательно разбираться. Если стража начнёт обыск, то она обнаружит и кувшин!

Я выругался, скользнул вперёд Шагами сквозь тень, раскручивая в себе жар души.

Пять, шесть, десять оборотов.

Вперёд.

Борак успел что-то ощутить, развернулся, вскинул меч, обрушивая на меня Дождь клинков.

Тщетно.

Мой меч смел со своего пути и его умение, и сталь его меча. Прорубил броню. Дважды, выйдя из спины.

Думаю, Борак умер мгновенно с разрубленным и замёрзшим сердцем. Из его раны не пролилось ни капли крови, а вся грудь покрылась инеем.

Я вырвал меч. В теле Борака не было уже ни одной тени, они разлетелись в разные стороны за миг до моего удара, словно опасались, что я сумею их ранить.

Швырнул меч Иралу, а сам рванул по кругу, разгоняясь, чтобы забежать по стене на второй этаж. Кувшин. Нужно отхлебнуть из него напоследок, а потом сунуть под плащ Борака. Это всё он, и пусть гадают, как и когда он сумел это провернуть.

Эпилог

Первыми в башню ворвались стражники. Я услышал, как грохнула тяжёлая дверь, похоже, выбитая с пинка, затем внизу раздались ругательства. Оно и понятно, ни я, ни тем более Борак не сдерживались: я неспешно пытался нащупать, где проходит мой нынешний предел, он изо всех сил сражался за свою жизнь. Поэтому всё, что находилось на первом этаже — столы, бочка с водой, шкафы с нехитрой посудой — обратились в щепу.

Да и сам мёртвый Борак, из ран которого уже начала литься кровь, разумеется, впечатлял.

Помедлив, я высунулся в лестничный проём, возмутился:

— Почему вы не появились раньше? Меня тут едва не убили!

Стражники вскинули головы, один из них, в доспехе старшего воина, рявкнул:

— Ты кто такой?

— Как кто? — изумился я. — Ученик девятнадцатой башни! Живу здесь, если что.

— А ну, спускайся!

— Как?

Я повёл рукой, с усмешкой указывая на обрубки брёвен-ступеней.

Молак, стоящий в шаге от меня, сухо заметил:

— Переигрываете, господин.

Ограк прогудел:

— Даже ради маскировки не следует выставлять себя дураком, глупцом или трусом, господин. Слухи среди солдат расходятся мигом, незачем портить репутацию своими руками. Отсюда спрыгнет даже простолюдин.

Я хмуро покосился на него. Это что, у меня теперь будет два советчика? С чего он так оживился после этой схватки? Не могла же жизнь одного несильного Кровавого так повлиять на них?

Жар в желудке напомнил, что не только в смерти Кровавого может быть дело.

Вздохнув, я спрыгнул, и сразу же оказался среди направленных на меня лезвий мечей.

Я поднял руки и с недоумением спросил:

— Вы уверены в том, что делаете?

Они все покосились на своего старшего, но тот и не подумал их остановить, лишь потребовал:

— Рассказывай, что здесь случилось.

Теперь я вскинул брови, на миг скосил глаза на Ограка. Недавняя схватка до сих пор пьянила, пьянила победа, пьянил жар в животе, словно я хлебнул не состава с кровью, а крепкого и молодого вина. Пьянили и слова Ограка. Слухи, значит, быстро расходятся среди солдат? Не следует портить себе репутацию? Тогда, что эти стражники себе позволяют?

Так и спросил:

— Вокруг, конечно, Академия, а я её ученик, но, напомни мне, стражник, я ведь всё ещё идар, прошедший посвящение Хранителям, а ты всё ещё простолюдин, так ведь?

Он лишь поджал губы и прищурился, а я, не дождавшись ответа, рявкнул:

— Я Лиал, наследник Малого дома! Именуй меня как положено, солдат!

Теперь он на миг стиснул зубы, катнул по скулам желваки, но всё же выполнил моё требование:

— Ваша милость Лиал, сообщите нам, что здесь произошло.

Я кивнул:

— Так-то лучше. Теперь извинись за предыдущую грубость и прикажи своим людям опустить мечи.

В этот раз ему понадобилось больше времени, на то, чтобы справиться с собой, но он сделал и это:

— Прошу простить меня и моих людей, ваша светлость.

Я удовлетворённо оглядел сделавших шаг назад солдат и кивнул:

— Прощаю, хённам, — глаза стражника полыхнули явно различимой злостью, но я уже продолжал. — Я единственный из отряда, кто уже прошёл посвящение Хранителям, поэтому, когда они ушли на церемонию, остался в башне, — ткнул рукой, указывая на тело Борака. — Он вошёл сюда через верхний этаж, сказал, что собирается убить меня, и напал.

Теперь я ткнул пальцем в рану на плече, единственную свою рану за всю схватку.

— С трудом сумел избежать удара его меча, а затем здесь появились ещё двое и начали с ним драться.

Один из солдат, отступивший дальше других от меня и занявшийся телом Борака, сразу же обнаружил его особую примету:

— Хённам! Его глаза! Гляньте!

Не успело проклятье хённама стихнуть, как в башню вломились ещё стражники, затем какой-то учитель Академии в многослойном ханбоке, следом появился Закий и один из Кровавых.

Закий переглянулся со вторым учителем, и они засыпали стражников приказами:

— Удвоить посты, поднять отдыхающих, прочесать лес в окрестностях Академии, искать следы посторонних! Живо!

Едва стражники разбежались, Закий перевёл взгляд на Кровавого и повёл рукой:

— Твой человек?

Кровавый шагнул ближе к Бораку, кивнул непроглядной мглой капюшона:

— Мой. Борак. Должен был быть сейчас на занятиях с восемнадцатой башней.

Теперь Закий перевёл взгляд на меня:

— Рассказывай, что здесь случилось.

Я вздохнул, покрутив шеей. Ох уж эта жадность — зачем я сделал этот последний глоток из кувшина? Если не заняться расщеплением чужого ихора, то меня эдак, скоро вывернет. Или нет? Жар и жар, мутит,