— Его звали Шарль Бессьер, он был братом кардинала Бессьера. А почему ты спрашиваешь?

— Он хорошо дрался и чуть было не отнял у меня Грааль, — соврал Томас. — Вот мне и стало любопытно, кто он таков?

Впрочем, ему и впрямь было любопытно: как вышло, что брат кардинала Бессьера носил при себе Святой Грааль?

— Он был недостоин этой святыни, — сказал Ги Вексий.

— А я? — требовательно спросил Томас.

Ги, однако, оставил этот щекотливый вопрос без внимания.

— Покажи его мне, — попросил он. — Христом богом прошу, Томас, покажи его мне!

Томас заколебался, потом повернулся и помахал рукой. Из замка вышел сэр Гийом, с головы до пят закованный в захваченные в бою латы. В руке он держал обнаженный меч, рядом с ним шла Женевьева. Она несла Грааль, а на ее поясе висел винный мех.

— Не подходи к нему слишком близко, — предупредил ее Томас, потом снова глянул на Ги. — Ты помнишь сэра Гийома д'Эвека? Человека, который тоже поклялся убить тебя?

— У нас перемирие, — напомнил ему Ги и кивнул сэру Гийому, который в ответ лишь плюнул на мостовую.

Но Вексий, похоже, этого знака презрения даже не заметил: все его внимание было приковано к тому, что держала в руках девушка.

Это был сосуд чарующей, неземной красоты, он поражал воображение гармонией пропорций и изысканностью отделки. Этот шедевр казался настолько далеким, настолько чуждым пропахшему дымом городу, где валялись обгрызенные крысами трупы, что у Ги не осталось никаких сомнений в подлинности святыни. То была самая желанная реликвия христианского мира, ключ к самим Небесам, и Ги с трудом сдержал побуждение благоговейно преклонить колени.

Женевьева сняла унизанную жемчугами крышку и наклонила высокий, на тонкой ножке, золотой кубок над подставленными ладонями Томаса. Из филигранной золотой оправы в руки ему выпала чаша из толстого зеленого стекла.

— Вот Грааль, Ги, — промолвил лучник, бережно держа реликвию на весу. — Золотой кубок служит лишь вместилищем настоящей святыни. Вот этой.

Ги взирал на священный сосуд с алчным вожделением, но не смел протянуть руку. Сэр Гийом только и ждал любого предлога, чтобы пустить в ход свой меч, да и лучники, в этом Вексий не сомневался, внимательно наблюдали за происходящим из бойниц высокой башни. Ничего не сказал он и тогда, когда Томас снял с пояса Женевьевы мех и налил в чашу вина.

— Видишь? — сказал Томас, и Ги увидел, что от вина зеленое стекло потемнело, заиграло вдруг золотистым блеском, которого не было раньше.

Лучник опустил мех с вином на землю и, глядя кузену прямо в глаза, поднял и осушил чашу.

— «Hie est enim sanguis meus», — сурово произнес Томас слова Иисуса Христа. — «Сие есть кровь моя».

Потом он передал чашу Женевьеве, и она ушла с ней в сопровождении сэра Гийома.

— Еретик пьет из Грааля, но дальше будет еще хуже, — промолвил Томас.

— Хуже? — мягко спросил Ги.

— Мы поставим его под арку ворот, — заявил Томас, проигнорировав вопрос, — и пусть ваша пушка стреляет по Святому Граалю. Когда она сокрушит стены, вы вдобавок к каменным обломкам получите осколки стекла и искореженный кусок золота.

— Томас, разбить Грааль невозможно, — с улыбкой промолвил Ги.

— Ну что ж, рискни и проверь, — рассерженно промолвил лучник и повернулся, собираясь уйти.

— Постой, Томас! — окликнул его Ги. — Прошу тебя, послушай меня.

Томас хотел уйти, но умоляющий голос кузена заставил его обернуться. То был голос сломленного человека, и лучник решил: отчего же не выслушать, что хочет сказать кузен. Угрозу свою он уже высказал, и Вексий был предупрежден о том, что продолжение обстрела чревато уничтожением Грааля. Теперь пора было послушать, что собирается предложить Ги Вексий, однако Томас не собирался облегчить ему эту задачу.

— С какой стати, — спросил он, — я должен слушать человека, убившего моего отца? Убившего мою женщину?

— Ты должен выслушать человека, следующего путем Господа.

Томас чуть не расхохотался, но промолчал. Ги между тем собирался с мыслями, подготавливая свои аргументы. Взор его был обращен к небу, затянутому низкими, предвещавшими новый ливень тучами.

— Мир погряз во зле, — промолвил наконец Вексий. — Церковь пребывает в упадке, и дьявол беспрепятственно вершит свои гнусные дела. Если у нас будет Грааль, мы сможем положить этому конец. Сможем очистить церковь от скверны, и новый Крестовый поход очистит мир от греха. На земле настанет Царствие Господне.

Говоря это, он продолжал смотреть в небо, но теперь взглянул на кузена.

— Вот все, к чему я стремлюсь, Томас.

— И ради этого должен был умереть мой отец?

Ги кивнул.

— Мне жаль. Лучше бы такой необходимости не было, но он скрывал Грааль. Он был врагом Господа.

В этот миг Томас возненавидел Ги сильнее, чем когда бы то ни было, хотя его кузен говорил тихо и рассудительно и в словах его звучало искреннее чувство.

— Скажи мне, чего ты хочешь теперь? — спросил Томас.

— Твоей дружбы, — ответил Ги.

— Дружбы!

— Граф Бера есть воплощение зла, — заявил Ги. — Он тупица, невежда, человек, забывший Бога. Если ты выведешь своих людей из замка, я поддержу тебя и выступлю против него. К ночи, Томас, мы с тобой станем здесь господами, а завтра отправимся в Бера, объявим об обретении Грааля и призовем всех любящих Бога присоединиться к нам.

Ги сделал паузу, глядя на суровое лицо Томаса, стараясь угадать, как он принял его слова.

— Пойдем со мной на север, — продолжил он. — Следующим городом будет Париж. Мы избавим Францию от глупого короля династии Валуа. Мы с тобой завоюем весь мир, и в нем воцарится истинная вера. Подумай об этом, Томас! Вся благодать и дивная красота Господня прольются на человечество. Не будет больше горестей, не будет греха, лишь Божественная гармония, дарующая миру мир.

Томас сделал вид, будто размышляет над услышанным, потом нахмурился.

— Пожалуй, — сказал он, — я атакую Жослена вместе с тобой. Но прежде чем двинуться на север, мне бы хотелось поговорить с аббатом Планшаром.

— С аббатом Планшаром? — Ги не сумел скрыть удивления. — Почему?

— Потому, — ответил Томас, — что он хороший человек и я доверяю его советам.

Ги кивнул.

— В таком случае я пошлю за ним. Думаю, он прибудет сюда завтра.

Томас ощутил такой прилив ярости, что едва не набросился на Ги с голыми руками, однако сдержался.

— Так значит, он приедет завтра? — уточнил лучник.

— Если захочет.

— Особого выбора у него нет, не так ли? — сказал Томас, уже не скрывая гнева. — Он мертв, кузен, и убил его ты. Я был в склепе, прятался там. Я слышал тебя!