– Едем ко мне, прямо сейчас едем ко мне. Не надо никаких вещей, у меня в доме все есть. У меня все есть для вас, девчата, – приговаривала моя бабушка.

И мы наконец вышли из дома. Я придерживала хромающую сестру, Матвей закрывал за нами кухонную дверь и вешал на ручку какой-то новый странный оберег.

За воротами нас ждала белая «ауди» с водителем – пожилым усатым мужчиной в белой кепке. Водитель улыбнулся и, едва мы устроились на заднем сиденье, а пани Святослава – на переднем, весело сказал:

– Поехали, девчата.

И мы поехали.

Дом пани Святославы находился на самой окраине городка, с той стороны, где шоссе поворачивает на Тернополь. За кованым забором, окруженный яблонями и грушами, он словно плыл над зелеными кронами, как корабль по волнам. Красная крыша, белые трубы. И повсюду – розовые кусты. Вдоль дорожек, вдоль забора и даже вокруг стальных прутьев вились плети с розовыми и красными бутонами.

Едва мы приблизились к особняку по выложенной брусчаткой дорожке, как двери открылись. Нас встретила женщина в белом переднике.

«Прямо как в фильмах про старину», – подумала я, оглядывая белые двустворчатые двери.

– Это моя домохозяйка Марта, – представила женщину бабушка. – Она помогает готовить и убирать. Марта, это мои внучки и Матвей. Про Матвея ты знаешь, верно?

Едва ступив в просторный холл, я увидела собственный портрет. Он висел на стене над столиком с цветами. На фото мне было не больше трех лет – маленькая девочка, обнимающая белого большого медведя. Когда-то у меня была такая игрушка, и, помнится, я очень любила этого зверя. А рядом с моим портретом висела черно-белая фотография мальчика с темными глазами и темными волосами. Мальчик в матроске стоял около высокого стула, наклонив голову и нахмурив брови, словно ему не нравился фотограф.

И тут меня осенило.

– Это ведь мой отец? – спросила я, показывая на фото.

Первый раз в жизни я видела своего отца, пусть только на портрете, но все-таки.

– Да, это Любчик, – ответила бабушка. – Ему тут три годика, прямо как тебе на фотографии. Вы очень с ним похожи. Ты – просто вылитый Любомир.

Мне доводилось слышать о том, что я похожа на отца, но впервые в этих словах звучала не ненависть, а любовь. Мною гордились. Меня любили. Меня ждали.

Куда бы я ни ступила в этом большом и красивом доме, всюду натыкалась на свои фотографии. Казалось, что дом заполнен мною, заполнен полностью, совершенно и абсолютно, и моего появления тут ждали. Ждали с нетерпением.

Комната на втором этаже была выполнена в тонах, которые мне нравились. Белые стены, белые шторы, светлая мебель и редкие черные штрихи – плюшевые подушки на кровати, кованые держатели для полок. А на кровати сидел большой белый медведь, точно такой же, какой у меня был в детстве.

Плюшевая игрушка из далекого прошлого, но новенькая, мягкая, уютная.

– Ничего себе, – выдохнула я.

Матвей усмехнулся.

– Тебя тут ждали на самом деле. Тебя тут любят, – просто сказал он. – Ты ведь этого хотела, да? Желания исполняются.

– Дело не в комнате… – начала было я.

– Знаю. – Матвей положил ладонь мне на плечо. – Дело во всех нас. Мы все есть у тебя, а ты есть у нас. Дело именно в этом. И не важно, у меня дома или у твоей бабушки, – мы вместе, и мы нужны друг другу. Отдыхай, пока есть время. Пока не пришел Марьян.

Слова о Марьяне успокоили.

– Он придет? – спросила я.

– Куда он денется?

Матвей пожал плечами и ушел вниз.

Снежанке досталась комната с розовыми стенами и такой же, как у меня, светлой мебелью. Впрочем, во всем доме пани Святославы преобладали светлые тона, и даже дорожка на лестнице была светло-бежевая, почти белая.

Марта проворно накрыла на стол и предложила на выбор бутерброды, овсяную кашу или чай со сладостями. Конечно, я выбрала овсянку, и, конечно, Матвей и Снежанка пожелали шоколадных конфет. Впрочем, от бутербродов они тоже не отказались.

Какое-то время все молчали, но чуть позже, доев кашу, я спросила:

– Найдут ли мою подругу Кристину?

– Думаю, найдут, – решительно сказала пани Святослава.

– Я не видела ее там, в ангаре.

Снежанка перестала шуршать фантиками и тревожно глянула на меня.

– Кроме меня, там не было других девочек, – сказала она.

– Если первые две девочки, которых похитил Луша, остались живы, значит, и твоя подруга должна быть жива, – пояснила пани Святослава.

Меня удивило то, как хорошо она знает всю эту историю; ей даже было известно, что две первые девочки вернулись к своим родителям.

– Совет с этим разберется, – сказала бабушка, – и постарается сделать так, чтобы девушки пришли в себя, поскольку старая ведьма побеждена.

– Вы знаете историю Надии Совинской? – тихо спросил Матвей.

– Да. Ее многие знают в клане. В те времена, когда она жила в нашем городе, никому не было покоя. Она командовала всем городом. Вы сделали большое дело, раскрыв это колдовство. На следующем Совете я буду говорить о том, чтобы вас признали полноправными членами кланов Варты.

Матвей криво усмехнулся и покачал головой. Я знала почему: кланы не справились со своими обязанностями, и к ним больше не было никакого доверия. Но мы ничего не сказали вслух, потому что на разговоры уже не осталось сил. Нам был необходим отдых. Наевшись, я ушла на второй этаж. Там очень кстати был душ, а в моей комнате нашлось полотенце и банный халат. Выкупавшись, я завалилась на кровать и уснула, едва голова коснулась подушки.

Мне снилась кровь. Реки крови, разлитые у моих ног. Казалось, что с подошв конверсов капает кровь, сами кеды давно уже стали темно-красными и вязкая жидкость притягивает к полу, словно окрашенный в красное клей «Момент».

Снилось серьезное лицо Матвея с разными глазами, и я чувствовала его напряжение и ненависть.

Снилось бледное лицо Марьяна, покрытое кровавыми полосами, и чувство какой-то обреченности заставляло меня рыдать даже во сне, и я чувствовала слезы на щеках.

Разбудила меня сестра, растолкав как следует за плечи.

– Сколько можно стонать уже? Просыпайся. Если снится страшный сон, то лучше проснуться, – приговаривала она, пихая меня кулаками.

С трудом разлепив глаза, я уставилась на Снежанку.

– Который час? – Я еле говорила, так тяжело ворочался язык.

– Вечер. Уже больше шести. Ты проспала весь день, Матвей успел уйти к себе домой. Я принесла тебе сырники и сметану и еще – твой любимый кофе. Садись и поешь. А после ты мне все расскажешь. Абсолютно все, договорились?