— Только не эта, — возразил тип в зеленой рубашке. — Она кусается.

— Не будет, если хочет сохранить зубки, — ответил его сообщник. — На колени, мадам, прошу вас. — Он с силой надавил мне на плечи. Я отпрянула.

Не давая мне убежать, он ухватил меня за плащ, стянув с головы накидку. Шпильки выскочили, волосы рассыпались по плечам. Ночной ветер взвил их, как знамя, закрывая мне лицо и ослепляя.

Я бросилась в сторону и выскользнула из рук моего преследователя, стараясь откинуть волосы с лица. На улице стояла тьма, но кое-что все же удалось разглядеть в слабом отсвете магазинных фонарей и мерцании звезд, пробивающемся сквозь ночной сумрак.

Я видела, как сверкают серебряные пряжки на туфлях Мэри, пока она отчаянно боролась с одним из нападавших, повалившим ее на спину. Он грязно ругался, пытаясь спустить с себя штаны и одновременно удерживая девушку. Послышался треск рвущейся ткани, и его белые ягодицы замелькали в луче света из ворот торгового двора.

Чьи-то руки обхватили меня за талию и оттащили назад, оторвав от земли. Я лягнула его каблуком в голень, мужчина взвыл от боли.

— Держи ее! — приказал тип в вышитой рубашке, выступая из темноты.

— Сами держите! — Все еще скуля, бандит бесцеремонно препроводил меня в руки своих сообщников. В этот момент в лицо мне ударил свет, на секунду полностью ослепив.

— Матерь Божья! — Руки, державшие меня, разжались. Освободившись, я отступила и увидела, что челюсть под маской так и отвисла от удивления, смешанного с ужасом. Он, крестясь, стал пятиться назад.

— Во имя Отца и Сына и Святого Духа! — бормотал он, продолжая креститься. — Это же Белая Дама!

— Белая Дама! — эхом откликнулись остальные, и в голосах их звучал панический страх.

«Вышитая рубашка» все еще отступала, жесты этого типа носили уже менее христианский характер и не походили на осенение себя крестом, хотя цель, очевидно, преследовали ту же. Он тыкал в меня мизинцем и указательным пальцем, расставив их наподобие рога — старинный знак защиты от дьявола, — и вспоминал всех святых подряд, от Троицы до значительно менее могущественных, так быстро бормоча латинские имена, что они сливались в сплошной поток.

Я стояла посреди улицы совершенно ошарашенная, пока новый ужасный и пронзительный крик не вернул меня к реальности. Слишком занятый своим делом, чтоб замечать, что происходит вокруг, бандит, насиловавший Мэри, удовлетворенно хмыкнул и начал ритмично двигать бедрами под аккомпанемент сдавленных криков девушки.

Я рванулась вперед, подбежала к нему, занесла ногу и изо всей силы пнула в ребра. Воздух вырвался из его легких с испуганным «уф», и он завалился на бок.

Один из сообщников метнулся к нему, схватил за руку и заорал:

— Вставай, вставай! Это Белая Дама! Бежим!

Но насильник, весь во власти обуревавших его животных инстинктов, лишь тупо пялился на приятеля и снова сделал попытку навалиться на Мэри, которая неистово крутилась и корчилась, пытаясь высвободить свои юбки.

Наконец «вышитой рубашке» и «зеленому» удалось поднять негодяя на ноги. Штаны у него были спущены, испачканный в крови член, дрожа от неудовлетворенного желания, торчал между болтающимися завязками рубашки.

Топот приближавшихся шагов наконец отрезвил его. Друзья бросили его на произвол судьбы и пустились наутек. Изрыгая проклятия, он затрусил в ближайшую подворотню, спотыкаясь и на ходу натягивая штаны.

— На помощь! На помощь! Жандармы! — донесся из цодворотни испуганный голос, обладатель которого пробирался в темноте, спотыкаясь о кучи мусора. Никогда не слышала, чтобы разбойник или злодей ползал бы в подворотне, призывая жандармов на помощь, впрочем, в моем теперешнем шоковом состоянии меня уже почти ничто не могло удивить.

И все же я удивилась, когда черная тень, выбежавшая из переулка, оказалась Александром Рэндоллом. Он был в черном плаще и широкополой шляпе. Я стояла у стены, вся дрожа. Он бросил взгляд на белый куль — это был завернутый в брезент Муртаг, — затем перевел его на еле заметную тень Мэри, почти неотличимую от других теней. С минуту он стоял в нерешительности, затем встряхнулся и вскарабкался на железные ворота, из-за которых появились напавшие на нас лица, и снял фонарь, висевший на балке.

Я сразу приободрилась: фонарь давал не так много света, но по крайней мере разгонял тени, грозившие в любой момент превратиться в новую опасность.

Мэри, скорчившись, стояла на коленях. Она закрыла лицо руками, плечи ее сотрясались в беззвучных рыданиях. Одна из туфелек валялась на булыжной мостовой, серебряная пряжка блестела в неверном свете фонаря.

Словно птица, несущая дурную весть, Алекс бросился к ней:

— Мисс Хоукинс! Мэри! Мисс Хоукинс! С вами все в порядке? — Мэри застонала и отстранилась от него.

— He задавайте дурацких вопросов, — резко заметила я. — Как она может быть в порядке, если ее только что изнасиловали?

Я с трудом оторвалась от стены, о которую опиралась, и пошла к ним, с бесстрастностью врача отметив, как подгибаются у меня колени.

Они совсем подогнулись, когда огромная, похожая на летучую мышь тень опустилась вдруг передо мной, с глухим стуком приземлившись на булыжную мостовую.

— Ну и ну! Посмотрите-ка, кто свалился! — воскликнула я и истерически рассмеялась. Пара больших сильных рук обхватила меня и хорошенько встряхнула.

— Успокойся, Саксоночка! — сказал Джейми. В свете фонаря синие глаза его казались черными и грозно сверкали. Он выпрямился, встал на цыпочки и ухватился за край крыши, с которой только что спрыгнул. Полы синей бархатной накидки свесились на спину.

— Ну давай, спускайся! — нетерпеливо приказал он, глядя вверх. — Ставь ногу мне на плечо и вниз. — Маленькая черная фигурка съехала по его спине, точно обезьянка по шесту.

— Молодчина, Фергюс! — Джейми похлопал мальчика по плечу, и даже в темноте я различила румянец удовольствия, разлившийся по щекам ребенка. Джейми окинул поле битвы взглядом опытного стратега и послал Фергю-са в конец переулка предупредить о появлении жандармов. Приняв необходимые меры предосторожности, он снова наклонился ко мне.

— Ты в порядке, Саксоночка? — спросил он.

— Как мило, что ты об этом спрашиваешь, — светским тоном ответила я. — Да, спасибо. Хотя с ней далеко не все в порядке. — Я указала на Мэри. Она все еще сидела скорчившись и дрожала, словно осиновый листик, отвергая неуклюжие попытки Алекса приободрить ее.

Джейми бросил на нее взгляд:

— Да, вижу. А где, черт побери, Муртаг?

— Там, — ответила я. — Помоги мне подняться.

Мы подошли к белому свертку, который извивался, точно бешеная гусеница, глухо изрыгая ругательства на трех языках сразу.

Джейми достал кинжал и резко, одним махом, разрезал мешок сверху донизу. Муртаг выскочил из него, словно игрушечный Джек из коробки. Волосы у него были выпачканы в какой-то зловонной жиже, в которой валялся мешок, и воинственно торчали дыбом, что в сочетании с быстро наливающимися синяками на лбу и под глазами придавало ему довольно свирепый вид.