— Не бойся, я постараюсь не лезть в гущу событий и другим из детей не дам. Мы уже говорили, у нас нет выхода. Нам нужно быть там и понять, что произойдёт в конце. Я не верю, что всё закончится хорошо! Уж больно с душком все эти «творцы», что Зел-нага, что Амун. Вся эта история с вознесением дурно пахнет. Куда делись расы других циклов, и это даже не только про тех, кто подпадает под определение чистой формы и разума⁈ Взять хотя бы протоссов, которые номинально попадают под определение чистоты разума. Эта раса, искусственно созданная на основе другой расы, от которой ничего не осталось в итоге — ни памятников, ни преданий — Н-И-Ч-Е-Г-О.

Мы зерги — чистота формы, и то не мы, а именно рой порченных. Заметь, мы вроде как неучтённый фактор, как и люди. Мы не укладываемся в стройную картину. Вспомни, мы обсуждали этот вопрос: где хоть что-то от других рас циклов вознесения? Где другие расы? Создаётся такое впечатление, что кто-то искусственно чистит галактику в определённый момент, оставляя в живых несколько рас, выращивая их на убой, после чего стерилизует галактику от разумной жизни. Причём именно разумные виды подвергаются геноциду и полной чистке от всех продуктов разумной жизни. Не верю я, что в галактике всего три разумных вида, и то порченные лишь условно можно назвать разумными. И тут возникает больше вопросов, чем ответов, на которых у нас нет ни одного ответа.

Обняв загруженную дочь, я выразил всю возможную заботу о ней.

— Мне нужно быть там в тот самый момент и всё увидеть своими глазами. Да и сама ты должна готовиться к самому плохому раскладу, — сказал я, обнимая загрузившуюся дочь и проецируя на неё заботу. — Следи за проектами дурного мека, от них зависит выживание нашей расы. После моего отлёта заложи ковчеги и активно займись раскопками корабля Зел-нага. Любая крупица информации о нём имеет чудовищную ценность.

Если ты поймёшь, что я проиграл, не жди до последнего. Уводи наших детей. Одна моя жизнь не стоит их, какой бы ценной она ни была. Я дал вам всё, что у меня есть. Вы — моё продолжение, моё истинное бессмертие. Все, кто уйдёт со мной, подвергают свои жизни опасности, в том числе души. Но убежать, скрыться, даже не посмотрев своему врагу в глаза, не попытавшись вырвать своё право на жизнь в бою, кем мы тогда будем?

Жизнь — это борьба, каждый миг, каждая секунда — это борьба за выживание, за продолжение своего рода. Новое поколение всегда должно быть лучше предыдущего, иначе оно непременно погибнет, — говорил я, поглаживая лицевой хитин дочери и глядя ей в глаза. Я просил её понять меня. Скоро ей придётся занять трон империи и править. Возможно, я не вернусь, погибну, и она должна уже сейчас принять такой вариант событий.

Дочь долго вглядывалась в меня. Я чувствовал, как она пытается запомнить меня в мельчайших подробностях. И я не про моё физическое тело — она смотрела на мою душу, впитывала мои эмоции, мои надежды.

— Я принимаю твою волю, отец, — сказала она. — Кажется, начинается! — добавила она, мотнув головой в сторону арены и переводя туда взгляд.

А я замер. Ведь дочь впервые назвала меня не матерью, а отцом. Мне лишь оставалось покрепче прижать дочку к себе и устремить взгляд на песок арены, где творилась история Зеруса и нашего вида. Сегодня пройдёт официальное основание Империи. Все документы и архивы изменят названия, штандарты княжества будут приспущены, а в небо взмоют имперские штандарты и флаги. Наступил момент официального основания Империи Ситхов Зеруса.

На центр Колизея, на небольшой постамент, вышла тройка мелких. Стоило им ступить на небольшую трибуну, как та начала расти, остановив свой рост примерно на уровне вип-ложи.

— Всем-усем слышненько меня? — спросила Либри в микрофон, одетая в нарядное тёмное платье с вкраплениями оранжевых кристаллов. Зрители Колизея общим шумом подтвердили, что слышат и уже заждались начала игр.

— Раз меня слышно, то мы начинаем первые голоднинькие игры империи Ситхов, которыми и ознаменуем официальное преобразование княжества в красючию и прекрасную империю. Сейчас Ладушка споёт нам песенку, и мы начнём свои игрючки, — сказала ведущая. Одна из тройки что-то активно зашептала на ухо Либри.

— Тут форс-мажорчик, песенок не будет. Ладе надоело их петь на репетициях, вот, а потому обойдёмся без песенок! Уважаемые граждане Империи, или ещё пока Княжества, короче, уважаемые джентльмены и дамы, монстрики и монстрячки, мы начинаем! Сегодня нас ждёт увлекательное зрелище. Последний вреднючий древний дикий падёт к ногам нашей империи, юная Сарочка Керриган, к слову, очень вреднючая и копризненькая, не хочет, видите ли, платьишки и броню новенькую мерить. Зато в прятки классно играет, это да, так и не нашли, однако.

По плану у нас серия пастуков один на один с дикими. Наши братья и сёстры будут стукаться со специально отловленными дикими. Потом тут в бумажечках написано, что будет особый поединок-сюрприз или после, а не важно. Главное, будет сюрпризик, люблю сюрпризы. А дальше Бяка Зурван будет постукан, сдаст свою эссенцию на благо империи. Ну а остальное переведём на шашлык. Шеф-повара Бурк и Мих приготовят деликатесный шашлычок из древнего. Биологам достанется всего тридцать процентиков древней бяки, остальное на шашлычок, и это не обсуждается. У меня где-то тут была важнючая бумажучка с красючими печатями от Праматери и главной сильнючей-присельнючей Либри — Звёздочкой. А кому чего не нравится, так инквизиция всегда на страже вкуснючек!

Так вроде всё, как там краткость — сестра талантиков, а я очень талантлива, да и вообще. Мелодия, вот платьишко ведущей, красючий микрофончик. Мне надоело быть ведущей, я хочу побыть помощницей поваров, когда ещё удастся из древнючего сделать шашлык! — сказала Либри и, сняв с себя платье, отдала его одной из своих помощниц, показывая все свои прелести на всю империю, покрутилась и, расправив крылышки, полетела в сторону одного из технических выходов сверкая своей бирюзовой попкой.

— Да одевайся уже, ну же, а, к чёрту! — возмущалась мелочь, пытаясь надеть поверх своего наряда платье упорхнувшей ведущей, но то не поддавалось. — А и так сойдёт. Мы начинаем голодненькие игры, и первым номером у нас