Но худшее ожидало впереди. В 1892–1893 гг. 510 депутатов и несколько министров (включая Клемансо) обвинили в том, что они за взятки от Лессепса и его сына Шарля санкционировали следующие выпуски акций, а за подношения от Панамской компании скрывали ее финансовое положение от общественности. 104 человека были признаны виновными. Лессепса с сыном приговорили к долгим срокам тюремного заключения, как и инженера Гюстава Эйфеля[202], который отвечал за проектирование шлюзов. Их приговоры со временем смягчили, однако один из министров три года провел в тюрьме, а барон Жак де Рейнах, осуществлявший контакты компании Панамского канала с правительственными кругами, покончил жизнь самоубийством.

Перед смертью Рейнах, хотя был евреем по происхождению, передал список людей, причастных к «панамской афере», крайне антисемитской газете La Libre Parole, и та за одну ночь стала одной из самых популярных и влиятельных в стране. Список Рейнаха небольшими частями публиковали каждый вечер, таким образом сотни депутатов несколько месяцев жили как на вулкане. К несчастью, главный сообщник Рейнаха Корнелиус Герц и несколько других их компаньонов тоже имели еврейские корни, что предоставило газете массу предлогов для оскорбительных статей. Возможно, это внесло свой вклад в события близкого будущего.

Едва шум панамского скандала утих, произошла новая беда, потрясшая Францию до самых ее основ. Французская разведка завербовала уборщицу германского посольства, поручив ей обращать внимание на все документы, которые могут вызвать подозрения. Так, в сентябре 1894 г. в корзине для бумаг военного атташе полковника Максимилиана фон Шварцкоппена она нашла разорванный на шесть частей документ, bordereau (бордеро), давший основания полагать, что в Генеральном штабе Франции действует предатель. Из-за различий[203] в почерке (и вследствие распространившегося в армии сильного антисемитизма) под подозрение попал капитан Альфред Дрейфус, тридцатипятилетний офицер-артиллерист эльзасско-еврейского происхождения. Его арестовали и 5 января 1895 г. судили военным судом. Поскольку по процедуре он не имел права ознакомиться (не говоря уже о том, чтобы оспаривать) с доказательствами, его, естественно, признали виновным. Затем Дрейфуса, по-прежнему пылко заявлявшего о своей невиновности, вывели во внутренний двор военного училища, перед безмолвными рядами солдат сорвали с него знаки различия, пуговицы, галуны и сломали шпагу, после чего отправили проводить остаток жизни на Чертов остров у побережья Французской Гвианы.

В следующем году, в основном благодаря расследованию, проведенному по распоряжению начальника контрразведки полковника Жоржа Пикара, на свет вышли новые свидетельства, указывающие на то, что реальным виновным является некий майор Фердинанд Эстерхази. Однако армия, не желая признавать своей ответственности за столь серьезную судебную ошибку, первым делом заставила замолчать Пикара, отослав его в пустыни Южного Туниса, и постаралась скрыть как можно больше доказательств: после суда, продолжавшегося всего два дня, Эстерхази единогласно оправдали. Однако уже широко распространились слухи, что невиновного человека преднамеренно оклеветали, а руководство армии виновно в сокрытии этого факта. Такие подозрения особенно убедительно прозвучали в страстном открытом письме «J’Accuse!» («Я обвиняю!») писателя Эмиля Золя к президенту Феликсу Фору, опубликованном в январе 1898 г. в газете L’Aurore, редактором которой был Жорж Клемансо.

Поскольку шум никак не затихал, в 1899 г. армия доставила Дрейфуса из ссылки для нового военного суда, на котором против него выдвинули дополнительные обвинения. К этому времени весь Париж говорил только о деле Дрейфуса. Разбивались семьи, старые друзья клялись больше никогда не разговаривать друг с другом, взбешенные гости покидали званые обеды, громко хлопая дверью. К сторонникам Дрейфуса, дрейфусарам, принадлежали Жорж Клемансо, Анри Пуанкаре, писатель Анатоль Франс и актриса Сара Бернар. Стан антидрейфусаров состоял из большей части католического духовенства и их журнала La Croix, подавляющего большинства военной верхушки и аристократии, большого количества журналистов – особенно печально известным из них был Эдуард Дрюмон, издатель La Libre Parole. К антидрейфусарам присоединились примерно 60 000 человек из так называемой Лиги патриотов, протофашистской организации, основанной генералом Буланже и демагогом Полем Деруледом, а также большая группа из недавно возникшей католической, монархической и антисемитской организации Action Française («Французское действие»). Новый суд, с точки зрения военных кругов, был серьезной ошибкой. Окончившись, как и планировалось, повторным осуждением и дополнительным наказанием (хотя предыдущее и так было пожизненным), он просто выставил напоказ двуличность и непорядочность, погубившие абсолютно невиновного человека. Дрейфус не вернулся в Гвиану: в том же году ему предложили – и он принял – помилование от президента Эмиля Лубе. Таким образом он обрел свободу, но без чести, как он заявил, это ничего не значит: в глазах правосудия он по-прежнему предатель. Однако правительство оставалось в нерешительности; только 12 июля 1906 г. его официально оправдали, восстановили в армии и произвели в майоры. Неделей позже он получил орден Почетного легиона. Через двенадцать лет affaire Dreyfus (дело Дрейфуса) наконец закончилось[204].

Почти на всем протяжении дела Дрейфуса президентом Французской республики являлся Феликс Фор. Его избрали в январе 1895 г., в основном потому, что он был единственным кандидатом, который никого не обидел. Фор оставался в Елисейском дворце до своей неожиданной и довольно скандальной смерти 16 января 1899 г. Он умер от апоплексического удара в Голубом салоне Елисейского дворца во время встречи с одной из своих любовниц, мадам Маргерит Стенель. Секретари президента, находившиеся в соседней комнате, прекрасно знали, что происходит, но пронзительные крики женщины их встревожили, и они бросились в Голубой салон. Находящаяся в истерике мадам Стенель не могла освободиться – сведенные руки президента надежно застряли в ее волосах. Секретарям пришлось отрезать ей волосы, чтобы она смогла одеться[205]. Затем ее поспешно удалили из дворца и только потом проинформировали вдову президента. (Говорят, что мадам Фор сразу послала за священником на случай, что муж еще жив и его успеют соборовать. Когда священник прибыл, дверь ему открыл дворецкий. Священник, запыхавшись, спросил: «Monsieur le Président, a-t-il encore sa connaissance?» «Non, monsieur, – ответил дворецкий. – On l’a fait sortir par la porte du jardin»)[206].