Однако в Южной Испании имелись также большие земельные владения, не находившиеся в руках частных владельцев. Начиная с первых лет завоевания обширные сельскохозяйственные угодья и большая часть рудников становились достоянием римского народа. Подобно тому как это происходило в Африке и Азии, императоры династии Юлиев — Клавдиев и здесь тоже рьяно соперничали с римским народом, расширяя свои владения путем конфискаций и наследования. Самые крупные конфискации производились Нероном, и во II в. конфискованные земли обрели форму гигантских патримониальных поместий. Большинство рудников постигла та же судьба. О методах хозяйствования, применявшихся в этих патримониальных и государственных поместьях, нам не известно ничего определенного, но вероятнее всего будет предположить, что с ними поступали так же, как с африканскими и азийскими поместьями. Землю, по-видимому, сдавали в аренду крупным и мелким арендаторам; первые (conductores) брали в аренду крупные хозяйства и жили в городе, вторые (coloni) жили в поместьях и своими руками обрабатывали арендуемые ими парцеллы. Какова была судьба крепостного права, которое раньше существовало здесь, как и в Галлии, мы не знаем. Вряд ли римляне отменяли его повсеместно, как сделали это, например, в 189 г. до Р. Х. в Гасте.[261] Об эксплуатации рудников нам известно больше. Две надписи подробно рассказывают об организации дела на одном из рудников, а именно на руднике Випаски. Но об этом еще будет идти речь в следующей главе.[262]

Гораздо слабее была романизация горных областей Лузитании и провинций·, находящихся по эту сторону, в особенности областей, населенных кельтиберами, астурами и каллаиками. Эти области не привлекали италийских колонистов, поэтому они сохранили свой национальный облик и самобытный социальный и экономический уклад. Романизация и урбанизация страны коснулись только верхушек, оставив нетронутой систему кланов и племен (gentes). Несмотря на то что Веспасиан предоставил всем племенам Центральной, Северной и Западной Испании латинское право, обретение нового правового статуса еще не означало полной романизации этих областей. Это означало всего лишь то, что городской уклад и до прихода римлян не был чужд социальному устройству Испании и что часть населения племенных территорий благодаря службе в армии подверглась поверхностной романизации и потому могла выделить из своей среды людей, из которых составились органы местного управления по образцу римских муниципий как для своих, так и для прочих племен. Реформа Веспасиана преследовала двоякую цель: разрушить отношения, основанные на принадлежности к одной нации и одному племени, а также создать базу для пополнения римских легионов толковыми крепкими новобранцами; солдат теперь в Италии не набирали, а эта молодежь была до некоторой степени уже романизирована, потому что их отцы были ветеранами вспомогательных войск, и, занимая несколько более высокое социальное положение в качестве городской аристократии, она была уже оторвана от друзей и родни. В то время как представители одной группы стали членами гражданского общества, все прочие остались в прежнем состоянии, жили по обычаям племенного устройства и поставляли солдат для вспомогательных частей римской армии. За такое разделение населения Веспасиана, вероятно, критиковали те, кто упрекал его в том, что он варваризировал армию империи.[263]

Тот скудный материал, который имеется относительно социальных и экономических условий горных областей, говорит о том, что в сельской местности после веспасиановских реформ сохранялась все та же бедность и примитивные условия, и там почти ничего не изменилось по сравнению с временами Полибия и Страбона.[264] Если с момента появления городских общин римского образца сразу возникли трудности с подбором достаточного числа кандидатов для занятия муниципальных должностей, то из этого можно сделать вывод о том, что образование городской буржуазии протекало не слишком быстрыми темпами и что население внутренних областей страны, включая городское, в основном состояло из крестьян и пастухов.[265] Как показывают раскопки Шультена, города этих областей никогда не достигали того уровня благосостояния, который характерен для приморских и равнинных городов, и оставались приблизительно такими же, какими были раньше, сохраняя неримский отпечаток. Часть из них переместились с горных высот на равнину, но жалобы жителей Саборы показывают, что это не всегда было признаком благополучия. Естественно, столицы больших территорий развивались быстрее.[266] Об организации племен и кланов, живших на территориях новых городов или иногда на своих отдельных территориях, мы ничего не знаем. Если на городских территориях часто упоминаются incolae и contributi, некоторые из которых даже были intramurani, т. е. жили в стенах города, то из этого следует, что те, кто имел латинское гражданство и был более или менее романизован, составляли меньшинство среди испанского населения, в то время как все остальные пребывали в тех же условиях, которые царили до «сплошной урбанизации» страны.[267]