Бродский, кстати говоря, не ограничился полемикой с Кундерой: интересен также и его обмен мнениями с другим адептом идеи Центральной Европы – Чеславом Милошем (на него ссылается польская исследовательница Ирена Грудзинская-Гросс в своей книге «Милош и Бродский: магнитное поле»). Милош был ярым сторонником концепции Центральной Европы, Бродскому же он приписывал идею «Западной Азии»[495].

Российская империя – Советский Союз – Россия, как представляется, выстроились в коллективном сознании Европы в единую линию продолжающегося имперства. Это чувство империи, возможно, имеет мало общего с научным пониманием самого термина. Что бы мы ни брали в качестве основных критериев – величину территории, внутреннюю структуру, неравноправные отношения центра и окраин, предполагающих преимущественно непрямое правление[496]или же идею объединения людей в государстве через «службу себе» (через «государево дело») [497] с параллельным преодолением этнокультурных различий – во взаимоотношениях Центральной Европы с собственным прошлым и с своим восточным соседом всегда не последнюю роль играл критерий эмоционального свойства. Если опыт империи Габсбургов в настоящее время может явно или неявно ассоциироваться с попытками практической интеграции через механизмы Евросоюза, то Россия – это образ и опасности (в силу размеров и сил), и родства (в силу сходства культур и отдельности от Европы Западной) одновременно. Что же до настоящего состояния дел, то тщательного анализа заслуживают развивающиеся отношения центральноевропейского пространства с Соединенными Штатами Америки – совершенно внешней для Европы молодой империей, чье влияние в отдаленной перспективе еще не до конца осознанно, но со всей очевидностью сыграет важную роль в дальнейшем конструировании европейских идентичностей.

* * *

УДК 341.217(4)

ШАРОВА ВЕРОНИКА ЛЕОНТЬЕВНА. Научный сотрудник, Институт философии РАН, Москва.

VERONIKA SHAROVA. Research Fellow, Institute of Philosophy of the Russian Academy of Sciences, Moscow.

E-mail: veronika.sharova(a)gmail.com

ЯВЛЯЕТСЯ ЛИ ПАМЯТЬ ОБ ИМПЕРИИ ФАКТОРОМ ИНТЕГРАЦИИ ЦЕНТРАЛЬНОЙ ЕВРОПЫ?

Сегодня, когда Европейский Союз состоялся в качестве впечатляющего примера наднациональной интеграции, сплотившей весьма разнородные государства, стоит задаться вопросом – какие факторы, помимо сугубо прагматических, объединяют это пестрое пространство, и каким образом интеграционные возможности могут перевесить дезинтеграционные риски в современных условиях геополитической нестабильности и регулярно возникающей турбулентности в экономике. Есть смысл обращаться и к ранее реализованным сценариям, чтобы поразмышлять над тем, какие из проверенных временем вариантов организации политико-географического пространства могут быть взяты на вооружение сегодня.

Нашей целью является исследование специфики объединительных процессов в одной из зон общеевропейского «дома» – Центральной Европе, включающей в себя Австрию, Венгрию, Польшу, Словакию, Чехию; зачастую к этому региону относят и Швейцарию. Особенность Центральной Европы заключается, в частности, в том, что она обнимает скорее политические границы, чем географические, т. к. ее географический центр расположен на крайнем западе Украины, (с. Деловое Раховского района, Закарпатская область), но с политико-культурной точки зрения «центр тяжести» все же смещается в западном направлении.

Очевидно, что сегодня реальный политический вес этих государств серьезно разнится, несмотря на формальное юридическое равенство в границах ЕС. Дело не только в разных темпоритмах экономических процессов: идентичность стран Центральной Европы также формировалась и формируется разными путями, с учетом хотя бы того факта, что Венгрия, Польша, Словакия и Чехия пережили «бархатные революции» и демократический транзит, а Австрия и Швейцария остались вне этого процесса. Есть ли смысл заглядывать в прошлое более отдаленное, нежели период рубежа 1990-х гг.?

На наш взгляд, интересно проанализировать, какую роль сыграл общий опыт сосуществования этих стран в границах (или подле, если говорить о Швейцарии) империи Габсбургов, которая стала пусть и не очень удачным, но все же заслуживающим пристального внимания опытом интеграции центральноевропейского пространства. В случае Польши стоит рассмотреть и особенности ее пребывания в пределах Российской империи. Мы ставим перед собой задачу проанализировать, насколько чувство империи жизнеспособно в качестве политического инструмента в условиях современного политического процесса в Центральной Европе.

Ключевые слова: империя; нация; национальная идентичность; Европа; Центральная Европа; интеграция; дезинтеграция.

IS THE MEMORY OF THE EMPIRE THE FACTOR OF THE INTEGRATION OF THE MODERN CENTRAL EUROPE?

In the time when European Union has become an impressive example of supranational integration and has united heterogeneous states, it is worth considering the factors except for pragmatic which unite this area and the way integration opportunities can overweigh disintegration risks in contemporary conditions of geopolitical instability and permanently occurring economic turbulence. It is also worth referring to previously realized scenarios to think which options of organising political-geographical space, which have stood the test of

time, can be used nowadays.

The aim of this paper is to reveal some aspects of the integration process in the contemporary Central Europe (Austria, Hungary, Poland, Slovakia, Czech Republic and sometimes Switzerland). For instance, the specificity of Central Europe lies in the fact that it is within political rather than geographical borders since its geographical centre is in the utmost West of Ukraine (village Delovoe of Rakhovskij district, Zakarpattia obsast) but from the political-cultural viewpoint the centre of gravity is situated in the Western direction. It is evident that political heft of these states differs despite formal judicial equality within the European Union. The crux of the matter is not in the rhythms of economic processes but in the fact that the idenity of these countires has been formed or is being formed in different ways, concerning the fact that some of them (Hungary, Poland, Slovakia and Czech Republic) have passed the period of Socialism and the so called «velvet revolutions», the others (Austria and Switzerland) have not. Does it make sense to analyze the past earlier than 1990-s?