Утром вставать не хотелось, но пришлось. Мы дружно покосились на тюки и сумки, составленные в углу, и так же дружно решили их не разбирать до Онруна. Достали схемы маяка, сверили заклинания, которые нужно произнести, чтобы создать купол, и отправились на место.

Лия сегодня не появилась, да и магией она вряд ли помогла бы. Силы же таяли быстро, а восстанавливались медленно. Приходилось часто отдыхать и много есть. К вечеру мы закончили возводить волшебный купол, и теперь оставалось только создать мерцающую жемчужину и иллюзии, которые она должна рождать. Но здесь Трис помочь не мог, только магия горицвета могла сотворить из искр задуманное.

За день мы устали так, что быстро искупались на закате, полюбовались мерцающим морем и снова уснули.

А потом пришлось возиться с жемчужиной. Для начала я в течение первой половины дня заполняла ее искрами. Самым непростым оказалось заставить их сменить цвет с изумрудного на серебряный. Потом я принялась за иллюзии. Завтра вечером нам предстоит представлять сделанное, а послезавтра мы возвращаемся обратно. Никогда не вкладывала столько сил и труда в свою работу! И творила сейчас не ради жемчужины для артефакта, а для души. Все-таки Дан был прав, когда говорил, что магия рождается из сердца. Тогда она чистая, как этот жемчуг. Светлая.

Я настолько задумалась, когда мы с Тристаном шли домой, что не заметила Даниэля, сидящего на берегу.

— Привет, братишка! — крикнул напарник.

Дан обернулся, в глазах загорелся нехороший огонек.

— Я ни при чем и жутко устал! — выпалил Трис и сбежал.

А я осталась стоять, удивленно хлопая глазами.

— Садись, — предложил Дан. — Исчезнет солнце, и поговорим.

Как-то не очень мне нравится подобное предложение, но по своему жениху я уже успела соскучиться. Стоило оказаться рядом с ним, как он притянул меня к себе, обнял и замер. Мы молча любовались тем, как солнце тает в воде, расплескивая нежность.

— Ничего не хочешь рассказать? — вдруг поинтересовался Дан, разворачивая меня к себе.

Его глаза находились близко-близко, полыхали изумрудным пламенем. И губы… Такие манящие и родные. Я уже знала, какие они на вкус.

— О чем ты хочешь услышать? — прошептала я.

Дан вздрогнул, напрягся, а потом таким ледяным голосом сообщил:

— О том, что произошло на острове у эльфов. Сегодня я получил десятки писем, в которых сообщалось, что моя невеста променяла меня на принца Эмилиана!

В голосе Даниэля слышалась с трудом сдерживаемая ярость. И лед в изумрудных глазах уже не чудился. Окутывал, добирался до моего сердца.

— А мне казалось, мы наконец-таки друг друга поняли и услышали, — прошептала я, чувствуя невероятную усталость.

Фейри сжал мои плечи, заглянул в глаза.

— Что произошло у эльфов? — спросил, чеканя каждое слово, заставляя меня чувствовать, как к горлу подкатывает ком. — Они тебя обидели?

Теперь уже я сердито смотрела на Дана.

— Ты уж определись, защищать меня собрался или обвинять! — выпалила я.

И лед в глазах Дана мгновенно растаял, будто и вовсе не бывало. Он вздохнул и так осторожно пожаловался:

— Ричард запретил появляться во дворце, пока не успокоюсь.

— Так ты вроде… нормальный, — нашлась я.

— А до этого сегодня столько натворил! Половина дворцовой стражи от меня шарахается и боится, что вызову на поединок, чтобы выпустить пар.

Я осторожно коснулась его щеки, улыбнулась и принялась рассказывать о нашем путешествии к эльфам. Дан слушал заинтересованно. Восторгов от красоты природы Аруна у меня не убавилось, а когда я перешла к тому, как мы с Трисом бежали, фейри не сдержался и расхохотался. Снова обнял меня, поцеловал в макушку.

— На бал не пойдем. Давай лучше вместе побудем.

— Давай, — согласилась я, переплетая свои пальцы с его и опуская голову на плечо Даниэля.

На миг прикрыла глаза и незаметно для себя, согретая объятьями моего фейри, уснула.

— Инга, поднимайся!

Я с трудом разлепила глаза и уставилась на Тристана. И чего ему не спится в такую рань? Решили же отдохнуть и проверить, как работает маяк, а потом погулять по городу, пособирать наконец-таки ракушки, наплаваться вволю.

— Мастер Зорий прислал записку, что хочет нас видеть.

В ответ я только зевнула.

— И Дан оставил тебе подарок!

Я подскочила, резко села. Тристан хмыкнул, взъерошил свои короткие волосы.

— Чем мой брат тебя вчера так умотал, что потом принес, спящую, в дом на руках? Расскажешь?

Покраснев, я покосилась на коробку, что стояла на тумбочке возле кровати, и созналась:

— Просто уснула на его плече.

Тристан моргнул, а потом хмыкнул.

— Сдается, для Дана это непередаваемый и бесценный опыт. Впервые на свидании с ним девушка… уснула.

— Думаешь, он обиделся? — всполошилась я.

— Нет, конечно. Ты бы видела, как он на тебя смотрел, когда укладывал в постель.

Тристан закатил глаза, фыркнул и снова рассмеялся.

— А спал он где?

— Уверена, что хочешь знать? — уточнил напарник.

— Трис…

— Вместе с тобой. И даже меня не постеснялся. А у нари Арии вообще слов не нашлось, когда она открыла путь по радуге, появилась в комнате и увидела, как братец целует твои плечи.

М-да…

— Да ладно тебе! Ты Дану в любви случайно признаться не хочешь?

Я бросила в напарника подушку, от которой тот благополучно увернулся.

— Ну, мало ли!

— Трис! — возмутилась я. — Вот как я это сделаю?

— Порепетируем?

Я уставилась на него, попыталась нахмуриться, представила, в какой балаган перерастет подобная репетиция, и расхохоталась.

Все-таки умеет он поднять настроение своими шутками.

Тристан подошел ближе, сел рядом.

— Почему ты боишься признаться в любви Дану? Думаешь, он тебя не любит? Поверь на слово, обожает и боготворит.

— Тогда почему сам не скажет о своих чувствах первым?

Согласна, смешно. Оба ходим вокруг да около. И пусть раньше мы едва друг друга знали, но теперь-то… Теперь-то между мной и Даниэлем все ясно! Тогда почему так сложно произнести заветные слова? Может, потому что где-то в глубине души я понимаю, что мне придется вернуться домой, а у Дана есть своя жизнь? И еще не хватало смелости. Вдруг я ошибаюсь и на самом деле ему не нужна, а мои чувства останутся без ответа? И совсем уж непонятно, что последует за признанием.