Люся была первый раз беременна, я за нее волновался, и мне захотелось иметь дома телефон. Телефонная станция города всех желающих обеспечить не могла, и вводимые мощности распределяла по спискам, которые представляли предприятия города, а те, само собой, обеспечивали в первую очередь оперативных работников предприятий – тех, кому по профессии и должности надо и в свободное время звонить на предприятие. Я в то время к таким работникам не имел ни малейшего отношения, и телефон мне не полагался. Знал, конечно, что ничего не выйдет, но все же пошел к директору завода Топильскому с просьбой включить меня в телефонный список завода, вышел от него, зашел в диспетчерскую и, естественно, матерюсь, поскольку получил от Топильского не просто отказ, а, по его обыкновению, отказ в цинично-хамской форме. А в диспетчерской в это время был заводской связист, может, Виктор Крохмаль – уже не вспомню. Он мне и советует сходить непосредственно к начальнику телефонного узла города. Но кто я тому, чтобы он ради меня становился под риск получить нагоняй за установку телефона не по списку?

Однако как-то в будний день иду мимо городского узла связи и дай, думаю, зайду – чем я рискую? Начальник, молодой казах, довольно приветливо меня принял, я пояснил, что жду первого ребенка, волнуюсь, хотел бы иметь телефон. Он, естественно, спросил, могу ли я принести ходатайство от директора завода, я, естественно, высказался, какая это собака, а начальник, как городской житель, многое, конечно, о нашем заводе знал. Развел руками – при сдаче новых номеров лично секретарь горкома следит за тем, кому их выдают, посему включить меня в список нельзя. Я это и так понимал, мы немного поболтали, я извинился и собрался уходить, но он вдруг предложил «на всякий случай» написать на его имя заявление. Я написал, ни на что не рассчитывая, и ушел. Недели через три в почтовом ящике извещение – прийти на телефонный узел оформить установку телефона. Я уже был «ученый», т. е. знал, что ни в коем случае нельзя «благодарить» начальника телефонного узла – оскорблю. К своему стыду, я не только не могу вспомнить, как его правильно звали, но и не помню, смог ли я так же дружески помочь ему когда-нибудь после. Жаль, если так и не пришлось.

Попробую объяснить, что значит оскорбить благодарностью, на примере своей дачи. Вообще-то я категорически не хотел ее иметь, поскольку был уверен, что всегда заработаю на любые и в любом количестве овощи с базара, а посему тратить время на ковыряние в земле считал глупостью. Но в нашей семье я был не единственный хохол, у меня и жена была хохлушка да плюс девушка с села. Короче, осенью она выставляет на подоконник дозревать на семена купленные на базаре лучшие по виду и вкусу помидоры. Я ей авторитетно заявляю, чтобы она этими глупостями не занималась, поскольку брать дачный участок все равно не буду. Однако вижу, что в доме там и сям начинают появляться пакетики с купленными семенами, а ранней весной на подоконнике появляются коробочки и баночки с землей – Люся начала выращивать рассаду. Мои разъяснения глупой женщине, что она беременна, что я не собираюсь брать пример с Брежнева и поднимать здесь целину, что с рождением ребенка у нас будет уйма дел и без дачи, в конце концов приводят к тому, что как-то в мае я прихожу с работы домой и вижу на столе «Книжку садовода» на мое имя с квитанцией оплаты садового участка (по-моему, рублей 16) – жена таки купила дачу! Все мои доводы пошли прахом, надо было срочно ехать выбирать участок, поскольку добрые люди уже вскопали свои наделы, а я еще и не знаю, какой мой.

Долго ходили с женой и председателем по садоводческому товариществу от одного пустующего участка к другому. Мне нравились те, у которых уже есть три забора, построенных соседями, и мне останется достроить один лицевой 20-метровый. Но Люся подозрительно ковыряла землю, и мы шли дальше. Наконец, председатель садоводческого товарищества привел нас к участку, самому поганому, с моей точки зрения, – мало того, что он весь зарос пыреем (а с корнями этой травки мне уже приходилось иметь дело), мало того, что он был крайний у переулка, т. е. вообще не имел одного соседа, мало того, что и второго соседа тоже не было, и мне надо было строить три забора в 70 м длиной, так еще и автомобили, спрямляя путь, накатали по диагонали участка дорогу. Но Люся именно тут топнула по участку ножкой и сказала: «Этот!» Потом этот участок доставил нам уйму удовольствия, но это было потом, а сейчас я оказался лицом к лицу с огромным объемом работ, которые надо было выполнить в очень сжатые сроки – в таких ситуациях на вопрос: «Когда это надо сделать?» – отвечают: «Вчера».

Люся свое дело сделала – участок выбрала, – и я отправил ее домой, оставшись один на один со своей работой, а ведь у меня на тот момент даже лопаты еще не было. Но вдалеке слышался гул тракторного движка, я пошел в ту сторону и вскоре нашел «белорус» с навесным плугом, пахавший очередной участок. Я выстоял очередь к нему, переходя с нею от одного участка к очередному, и, наконец, пригнал трактор на свой. Уже темнело. Тракторист сделал пробную борозду, вылез из кабины, посмотрел землю и начал регулировать плуг. Я встревожился: «Что, тонкий слой чернозема?» «Нет, – успокоил тракторист, – наоборот, я увеличиваю глубину вспашки. Земля очень хорошая». Ну, думаю, молодец жена, хоть тут все в порядке.

Утром приезжаю на работу и хвастаюсь Меликаеву, что теперь и я дачник и даже вчера вечером вспахал свой участок. «Так чего же ты здесь? – удивился Николай Павлович. – Бери отгул и беги немедленно бороновать его. Если не сделаешь это к обеду, то пласты земли засохнут, и ты их потом кувалдой будешь бить». Спустился к слесарям экспериментального участка и обрисовал им ситуацию. Они отложили дела и мигом стали меня снаряжать. Взяли в кладовой лопаты, заточили их, насадили ручки, а я в это время делал себе грабли, поскольку стало понятно, что покупными граблями на такой земле делать нечего. (Я отрезал полметра трубы на три четверти дюйма, вдоль нее просверлил насквозь штук 12 отверстий 5,9 мм, нарубил зубья грабель из 6-мм серебрянки (проволоки, из которой вьют пружины), заточил их и запрессовал в отверстия. Затем сварщик сверху их обварил. При такой конструкции усилия на сварной шов не передавались, и у меня эти грабли никогда не ломались.) Короче, через час, снабженный штыковой и совковой лопатами, а также мощными граблями своей конструкции, я через дыру в заборе (так было короче, да и охрану просить не надо) поспешил начать свои первые самостоятельные сельскохозяйственные работы на целине.

Бороновал до вечера, язык был до пояса, но все же куски дороги в некоторых местах измельчить не смог – успели засохнуть. Тем не менее, подготовленной земли хватало для всего, вернее, для любых грандиозных планов моей жены. Теперь уже можно было не спеша, но быстро делать остальные работы, очередность которых очевидно просматривалась: забор, бак для воды, разводка воды по участку, туалет и какое-нибудь укрытие от солнца с будкой для инструмента.

Металлургическая лаборатория, в которой я работал, в те годы располагалась в заводоуправлении, а на моем этаже в торце коридора собирались курильщики, я, само собой, с ними быстро раззнакомился, а поскольку любил травить анекдоты, то быстро приобрел много приятелей.

– Где взять штакетник для забора? – спрашиваю я их.