— Вы вот упомянули капрала Ану, — сдержанно начал Панэ. — Ана Япут специализировалась по угону аэромобилей — пока судья не предоставил ей выбор между морской пехотой и длительным тюремным заключением.

— Какого дьявола такая женщина делает в Императорском особом? — ахнула О'Кейси, чуть не поперхнувшись вином.

— Она может открыть и завести любой аэромобиль, даже если никогда не видела этой марки, так же быстро, как вы открываете ключами свою собственную машину, — серьезно сказала Косутич. — Если вам кажется, что такое мастерство не может в один прекрасный день понадобиться императрице, вы жестоко заблуждаетесь.

— Она тоже абсолютно предана императрице, — пояснил Панэ шефу персонала. — Собственно, ее индекс лояльности один из самых стабильных на моей памяти. Лучше, чем ваш, могу добавить, госпожа О'Кейси. Морская пехота вытащила ее из мерзости и вернула ей честь и смысл существования. Каким-то образом получилось, что за это Ана благодарна лично императрице. Уверяю вас, службу она закончит среди тех немногих, кто дослужится до Золотого батальона.

— Как странно, — пробормотала академик. Она чувствовала себя так, будто шагнула в стародавнее Зазеркалье Алисы.

— А какой талант у вас, капитан? — спросил Роджер.

— Ну... — Командир улыбнулся, откинувшись на складном стуле. — Для капитанов принято делать исключение.

— Он механик-самоучка. Чертовски неплохой. Может разобрать аэромобиль на винтики и собрать заново, лучше, чем было, — сказала Косутич, с усмешкой покосившись на капитана. — Так что вам только кажется, что для вас сделали исключение. Он также неплохо оформляет интерьеры.

— Ха! Между прочим, получше тебя.

— А у вас что, сержант-майор? — спросила О'Кейси, выждав некоторое время и убедившись, что сержант-майор не собирается откровенничать.

— Ну, основное... — Косутич приостановилась и злобно зыркнула на Панэ. — Вязание.

— Вязание? — Роджер уставился на сидящего перед ним воина с суровым лицом и не удержался от нервного хихиканья. — Вязание? Правда?

— Да. Мне нравится, понятно?

— Просто вязание кажется таким...

— Женственным занятием? — подсказала О'Кейси.

— Ну да, — с облегчением подхватил принц.

— Ладно, ладно, — усмехнулся Панэ. — Позвольте мне объяснить. Это не просто вязание. Сержант-майор родом с Армаги. Она может взять охапку шерсти — или чего-то похожего — и сделать целый костюм. Было бы только время.

— О! — сказал Роджер.

Планета Армагеддон (название которой всегда сокращают в разговоре) была заселена преимущественно выходцами из Ирландии, улетевшими в космос еще в числе первых экспедиций, на кораблях с досветовой скоростью. Как и в большинстве первых колоний, обосновавшись, они быстро деградировали. К тому моменту, когда к ним прибыл первый корабль с туннельным двигателем, их культура стабилизировалась на уровне доиндустриальной технологии. И, к сожалению, как это часто случалось, колонию раздирала на части междоусобная война. Появление туннельных кораблей и последующее поглощение Армаги Империей Человечества несколько снизило накал кровавых разборок, но мир так и не наступил. Поговаривали, что заставить жителей Армаги прекратить эту вечную бойню может только одно: ковровая бомбардировка планеты ядерными зарядами; то, что останется, желательно засыпать солью. Слишком глубоко отложились в генах заветы предков.

— Эй, а что в этом плохого? — возмутилась Косутич. — В центре Нового Белфаста безопаснее, чем ходить по столице Империи. Просто есть пабы... от которых надо держаться подальше.

— Как-нибудь в другой раз я спрошу вас, на что это похоже — служить жрицей Падшего на Армагеддоне, — сказал Роджер. — А то я наслушался занимательнейших историй на эту тему. Пора снимать шоры. — Он зевнул и похлопал Собащера по голове. — Вставай, мерзкое чудовище.

Звероящер, дремавший, положив свою полосатую черно-красную голову на колени принцу, встряхнулся и с недовольным шипением поплелся к пологу палатки.

— Народ, я больше не могу. Пошел спать.

— Да, — сказал Панэ, вставая. — Завтра длинный день. Всем надо отдохнуть.

— До завтра, — попрощался Роджер, поднимаясь, и отправился за Собащером.

— До завтра, — ответила О'Кейси.

— Мы обнаружили гнездо базиков-иноземцев! — выкрикнул Данал Фар. — Завтра мы обрушимся на них и навсегда очистим от них наши земли! Эта земля — наша!

Шаман кланового вождя кранолта торжествующе воздел копье к небу, и рога побежденных врагов со стуком ударились о стальное древко. Уже много лет кранолта не собирались в его долине в таком количестве. Разгром этих «землян», посмевших вторгнуться на его землю, станет триумфом Данал Фара, великого вождя клана.

— Эта земля — наша! — эхом отозвался клан. Взревели рога. В большинстве своем они сохранились со времен падения Войтана, когда среди побежденных было много великих воинов.

— Я желаю говорить!

Заявление никого не удивило. Когда вперед выступил хромой воин, Данал Фар неслышно прохрюкал короткий смешок. Пусть молодой дурак возьмет свое.

Пувин Эск совершенно неожиданно стал «вождем» племени вум ди, входившего в клан кранолта. Именно его племя поставляло большую часть наемников ку'нкокскому Дому Н'Джаа — и сейчас, после засады на человеческий караван, состояло главным образом из множества голодных женщин и горстки уцелевших израненных воинов. Вум ди уйдут к туманам еще до прихода полной луны; джунгли и соперники позаботятся об этом.

Пувин Эск был вдвое моложе большинства вождей, собравшихся на совет. Многие из них участвовали в давних битвах за Войтан и отчетливо помнили дни великой славы кранолта. Но мало кто из них, однако, осознавал истинное положение клана, и лишь по привычке все жаловались на потерю духа у молодых бойцов.

— Мы стоим перед нелегким решением, — произнес молодой вождь.

Всего лишь несколько дней назад он не посмел бы возразить старейшинам клана. Он был слишком молод, слишком не уверен в себе. С тех пор он заглянул в глаза преисподней. После битвы с имперской морской пехотой никакое сборище слабых, старых людей уже не могло его смутить.

— Наш клан, несмотря на свою громкую славу, стал терять свою силу, и я свидетель тому. Каждый год нас становится меньше и меньше, несмотря на плодородные земли, отнятые нами у Войтана...

— Кем это «нами», дитя? — насмешливым тоном перебил один из старейшин. — Когда пал Войтан, ты не был даже мыслью в голове твоего рохли отца!

Послышались грубые смешки, но Данал Фар воздел вверх копье славы, призывая к порядку.

— Пусть этот вождь говорит, — сказал старый шаман. — Пусть все слова будут произнесены на людях, а не в темноте позади хижин.

— Я спрашиваю, — продолжал покрытый шрамами и ожогами юный вождь, — разве нас не стало меньше? И все вы знаете ответ: «Да, нас меньше». И я скажу вам, в чем причина: в падении Воитана. В битвах против Войтана мы потеряли многих, очень-очень многих наших воинов. Теперь мы медленно набираем силы. Временами мне кажется, что мы скорее слабеем, чем возвращаемся к силе. Некогда у меня было много товарищей по игре, но мой сын сегодня играет один. Теперь вум ди и цас мем стали всего лишь памятью. К нам пришли эти земляне, и гордость племени повела нас в бой, и воины цас мем присоединились к нам. Мы напали на чужаков неожиданно, без предупреждения.