«В отношении решения Японии вступить в войну.

В 10.00 27 ноября 1941 года правительство и Императорский генеральный штаб провели совместное заседание в Императорском дворце. (Предложение Соединенных Штатов от 26 ноября к открытию заседания еще не был получено.) Министр иностранных дел сообщил об обстоятельствах и трудностях американо-японских переговоров.

Тем временем наши военный и морской атташе в Вашингтоне сообщили сущность предложения Соединенных Штатов. (Монография № 147, Приложение 9). В 14.00 27-го для обсуждения пунктов предложения было созвано еще одно совместное заседание. Большинство присутствовавших были поражены суровостью требований Соединенных Штатов. Насколько я помню, основные заключения, сделанные после обсуждения, были следующими.

1. Меморандум Соединенных Штатов от 26 ноября 1941 года является для Японии ультиматумом.

2. Япония не может его принять. Складывается впечатление, что Соединенные Штаты предложили такие условия, в полной мере представляя, что они неприемлемы для Японии. Более того, меморандум был представлен при полном информировании и с согласия заинтересованных стран.

3. Учитывая недавние меры, принятые Соединенными Штатами против Японии, и их нынешнюю позицию, представляется, что США уже приняли решение воевать против Японии. Грубо говоря, Япония чувствовала необходимость быть готовой в любой момент отразить атаку Соединенных Штатов. Поэтому было решено, что, так как надежды на дальнейшие переговоры с Соединенными Штатами нет, Японии следует действовать в соответствии с решениями, принятыми на совещании в присутствии Императора 5 ноября.

Совместное совещание не смогло принять окончательное решение, что вызвало необходимость проведения совещания в присутствии Императора. Следующее такое совещание, на котором должны были присутствовать все члены кабинета, представлявшие японское правительство, было назначено на 1 декабря. Период между двумя заседаниями был выбран сознательно, так как стало известно, что Император глубоко обеспокоен и желает услышать мнения старейшин по этому вопросу.

В 10.00 28 ноября состоялось заседание кабинета, на котором, насколько я помню, министр иностранных дел Того представил детальный отчет по американо-японским переговорам. Обсуждалось решение, накануне принятое на совместном совещании, и все присутствовавшие министры выразили свое согласие с этим решением. Однако окончательное решение о начале войны было отложено до совещания в присутствии Императора, которое должно было состояться 1 декабря.

Непосредственно перед открытием заседания кабинета министр иностранных дел Того встретился со мной и доложил о телеграмме от 26 ноября от посла Номура в отношении его предложения, чтобы Император направил послание президенту Рузвельту. Он также сообщил мне, что уже переговорил с морским министром Симада по этому вопросу.

После тщательного изучения мы пришли к заключению, что это не приведет к выходу из сложившегося тупика. Более того, после получения телеграммы государственного секретаря Халла стало ясно, что отправка Императором такого послания совершенно неприемлема. Судя по всему, посол отправил телеграмму до того, как получил ноту Халла.

Соответственно, японский посол в Вашингтоне был проинформирован, что его предложение признано неподходящим.

Ниже приводятся некоторые факты, о которых я узнал после войны и о которых ничего не знал в те критические времена.

1. Власти Соединенных Штатов добились успеха в расшифровке наших секретных кодов и знали о нашем решении от 28 ноября еще до того, как оно было официально им представлено.

2. Государственный департамент Соединенных Штатов знал, что японское предложение от 20 ноября 1941 года (план «Оцу») будет последним предложением Японии Соединенным Штатам.

3. Еще до ноты Халла от 26 ноября Соединенные Штаты подготовили набросок временного соглашения, основанного на идее президента Рузвельта, чтобы допустить ведение переговоров с целью выигрыша во времени для наращивания вооружений армии и флота Соединенных Штатов. Однако эта идея временного соглашения была оставлена ввиду сильного противодействия британского и чунцинского правительства. Вследствие этого была отправлена нота от 26 ноября, хотя Соединенные Штаты понимали, что она не будет приемлема для Японии.

4. К концу ноября 1941 года Соединенные Штаты, совместно с Великобританией, приняли решение вести войну против Японии. Более того, США были намерены заставить Японию совершить первые открытые действия.

В течение многих тревожных часов, пережитых в конце ноября мы не подозревали, что Соединенные Штаты действуют таким образом».

«29 ноября 1941 года, за два дня до совещания в присутствии Императора, правительство, в соответствии с милостивым желанием Императора, пригласило старейшин собраться в Императорском дворце, чтобы передать им свои намерения в отношении начала военных действий против Соединенных Штатов, Великобритании и Нидерландов и, одновременно, доложить Трону свои соображения в этом отношении. Эта процедура носила неопределенный характер ввиду огромного стремления Его Величества к миру, которое заставляло его исследовать любую возможность избежания войны. Среди старейшин, призванных участвовать в совещании, были бывшие премьер-министры Коноэ, барон Хиранума, генерал Хаяси, г-н Хирота, генерал Абэ, адмирал Ёнаи, барон Вакацуки и адмирал Окада, а также г-н Хара, президент Тайного совета.

Несмотря на то, что совещание назвали советом старейшин, оно фактически было скорее неофициальным обсуждением, чем совещанием. Я хотел бы разъяснить, что хотя этих людей именовали «старейшинами», они заметно отличались от «старейшин», или «гэнро», периода русско-японской войны. «Гэнро» тех дней поименно перечислялись в Императорском рескрипте в качестве государственных деятелей-ветеранов, на плечи которых ложилась ответственность за решения, принятые во времена национального кризиса. Однако нынешние «старейшины» официально таковыми не назывались и были призваны лишь потому, что в прошлом все они занимали должность премьер-министра Японии.

На этом совещании правительство было представлено мной, в качестве премьер-министра и военного министра, морским министром Симада, министром иностранных дел Того, министром финансов Кайя и президентом комиссии по планированию Судзуки. От Императорского генерального штаба не присутствовал никто. Я объяснил, почему правительство считало, что война с Соединенными Штатами и Великобританией неизбежна, а министр иностранных дел Того рассказал о деталях американо-японских переговоров. Старейшины задали ряд вопросов в отношении американо-японских переговоров, а также о военном потенциале Японии. Правительство дало ответы на эти вопросы, но сейчас я не помню деталей. Показания адмирала Окада, данные перед этим трибуналом 26 сентября 1947 года, свидетельствовавшие о том, что я отказался объяснить причины, сославшись на «государственные тайны», определенно не подтверждены фактами. Некоторые детали не сообщались лишь о вопросах, относившихся к чисто военной стратегии.