мастера. И самое плохое, твари отличались хоть и достаточно примитивным, но все же интеллектом, поэтому обмануть их было непросто.

Все это Июлия знала по редким рассказам знакомых, передававшимся шепотом на ухо — на безопасных кухнях, за семью дверными замками. Люди вообще предпочитали не говорить о чудищах вслух, вдруг услышат и явятся? И, конечно же, ими пугали маленьких детей, чтобы те слушались и вели себя хорошо, «а то придет ночью злой ищейка и утащит». Действовало безотказно и глубоко, до заиканий и ночного энуреза.

Сейчас, глядя на ящера-переростка, топающего по коридору на задних лапах, Июлия прекрасно понимала детвору, которая боится его до истерики. У нее самой от ужаса затряслись коленки.

Через секунду тварь замерла и начала принюхиваться. Огромные кожистые ноздри на конце морды двигались будто сами по себе. Наконец, ищейка довольно пророкотал «Явился!», и девушка увидела бледного, как немочь, Колю Смирнова, который брел, пошатываясь, на дрожащих ногах прямо к твари. Следом за ним плыл Великий, как всегда, отстраненный и нечеловечески прекрасный, с волосами цвета молочной пенки, с худощавым и красивым лицом.

Коля оглянулся на Великого, сложил руки в молитвенном жесте и упал на колени.

— Пощадите, господин Азаил, — зарыдал он в голос. — Я не знал! Я не ведал, что творю! Я все исправлю!

— Исправишь, чадо, конечно, исправишь, — ласково ответил Великий бархатистым баритоном, от которого у Июлии заледенело в желудке. — Так, как полагается по правилам. Кто мы такие, чтобы их нарушать? За плохие поступки надо нести ответственность, дитя мое.

— Нет, — лепетал Коля, закрыв лицо руками и раскачиваясь из стороны в сторону, будто охваченный безумием. — Нет, пожалуйста…

Огромная крокодилья морда нависла над ним и с хрустом сомкнула зубы на плече. Коля истошно взвыл, пытаясь вырваться, но сделал только хуже — кровь хлынула на рубашку, на руки, которыми он пытался оттолкнуть оскаленную пасть, на пол. Через несколько секунд он задрожал всем телом и потерял сознание.

— Уноси отсюда эту падаль, — процедил Великий, изменившись в лице. — И возвращайся, сопроводишь Избранного вместе со мной, пора его забирать. Только кровь с морды смой, нечего людей пугать.

Ищейка рыкнул сквозь зажатую в зубах добычу и поволок бесчувственное тело по коридору к выходу. Июлия стояла за стеклом ни жива, ни мертва. Повинуясь инстинктам, вопившим, что надо бежать, сломя голову, она сделала назад шаг, еще один… И нечаянно толкнула спиной дверцу кабинки. Та отлетела внутрь, звонко стукнувшись об унитаз. Июлия не удержалась и рухнула следом, больно приложившись пятой точкой о проклятую фаянсовую вазу, и замерла в сидячей позе, как статуя древнего Мыслителя.

Великий замер и тоже начал водить головой туда-сюда, будто принюхиваясь. В конце коридора снова раздались шлепающие шаги — тварь возвращалась.

— Уходим? — рыкнул ищейка.

— Погоди, — Великий не сводил глаз со стекла. — Нужно проверить, что там.

Июлию сковало от ужаса, она не могла даже шевельнуть рукой. Как маленький ребенок, она сжалась в комочек, мысленно повторяя одну-единственную пришедшую вдруг на ум фразу: «Меня нет, меня нет, меня нет…»

Огромная уродливая голова рептилии выглянула из-за угла кабинки. Ноздри ее раздувались, жуткие глаза посмотрели на Июлию в упор. От страха у девушки отнялся язык, она могла лишь смотреть сквозь слезы на чудище, а в голове крутилось одно: «Меня нет, меня нет, меня нет…»

Ищейка растерянно моргнул:

— Никого, господин, тут пусто.

Великий вынырнул из-за его плеча и тоже уставился на Июлию.

— Сам вижу, что пусто, — с досадой произнес он. — Проверяй остальные.

Ищейка отошел. Было слышно, как он по очереди толкает мордой дверцы в кабинках, пока его хозяин стоял прямо над девушкой с каменным выражением лица.

— И тут никого, господин Азаил. Что же это было?

— Колдовство, идиот, — прошипел Великий с перекошенным лицом. — Неужели запах не чуешь?

Ищейка напрягся, потянул мордой из стороны в сторону, а затем взревел так, что стены кабинки затряслись.

— Фея! — рычал крокодил-переросток, скаля зубы. — Здесь была фея!

— Я уж думал, ты безнадежен, — хмыкнул Азаил. — Судя по едва уловимому запаху, была она здесь несколько дней назад. Наверняка пряталась в одну из предыдущих ночей, забежав с улицы, а потом ушла в открытое окно. Проклятые твари, я думал, мы всех в этом городе уничтожили.

— Может, пришлая? — пророкотал ищейка. — Только разрешите мне, и я найду ее, выслежу и убью. Здесь можно не искать, но я прочешу весь город и где-нибудь да наткнусь на ее запах, главное — чтобы свежий был.

— Разрешаю, — кивнул Великий. — Но не сегодня и не завтра, дел невпроворот. Начнешь поиски через три дня. А сейчас идем за Избранным.

Хлопнула дверь туалета, и ящер вместе со своим хозяином прошли по коридору к лестнице, ведущей наверх. Июлия сползла коленками прямо на грязный пол и беззвучно заплакала от облегчения.

Хорошие новости — ее магия растет, она умеет не только проклинать, но и отводить глаза недругам. Плохая новость — теперь за ней будет охотиться день и ночь огромная тварь, способная перекусить пополам человека за один присест.

«Нужно срочно поговорить с Индрой, — лихорадочно крутилась в голове мысль. — Чай скрывает запах, но буквально на пару часов, надо придумать что-то еще».

Но сейчас Июлия не могла даже встать на ноги, тело до сих пор ее не слушалось. Однако неведомые силы были к ней милосердны и послали спасение — в виде Анатолия Ивановича, сначала смущенно потоптавшегося в коридоре, а потом рискнувшего войти в женской туалет.

— Июлечка, ты тут? — тихонько позвал он с порога. — У тебя что-то случилось?

И Июлия, судорожно всхлипнув, зарыдала в голос. Шеф, забыв о правилах приличия, кинулся к кабинке и всплеснул руками.

— Девочка моя, ну как же тебя так угораздило? Ты упала, ушиблась, сломала что-то, тебе больно? Давай попробуем встать, обопрись на меня…

— Колю… загрызли в коридоре! — провыла Июлия в плечо субтильному начальнику, тщетно пытавшемуся ее поднять. — Он плакал, просил пощады, а его ищейка за плечо всей пастью схватил и уволок! Я все видела, там кровь по всем стенам и на полу кровь…

Анатолий Иванович замер, неловко поглаживая подчиненную по спине. Затем выпрямился, взял ее за подбородок и поднял голову, заставляя посмотреть себе в глаза.

— Значит так, моя хорошая, — тихо, но твердо сказал он. — Ты сейчас берешь себя в руки и умываешься, я приношу твои сумку и куртку, говорю всем, что у тебя живот прихватило, и мы едем в больницу, поняла? Тихонько, без шума и пыли, без истерик. Я как чуял, машину у черного входа сегодня поставил.

— Не хочу в больницу, —