Но было слишком поздно раскаиваться в том, что, будучи молодой, тщеславной и безрассудной кокеткой, она с легкостью вскружила голову Монтгомери и прочим многочисленным поклонникам. Она сожалела, что все эти годы намеренно поддерживала в обществе образ самодостаточной и сексуально независимой женщины. Она сожалела, что притворялась опытной, хотя в действительности таковой не являлась.

Когда она снова окажется в объятиях Алексея, она намеревалась рассказать ему все.

Что же касается Монтгомери, то тут на нее словно озарение снизошло. Никого больше не нужно винить. Когда они будут вместе, она сделает все, чтобы Алексей отпустил от себя призраков прошлого и исцелился. Сейчас же единственное, что имело значение, было выживание — и будущее, которое они оба заслужили.

Ужины с Готье всегда проходили спокойно, потому что он был общителен и говорил за всех присутствующих. Элис же в ответ старалась вести себя как можно более вежливо, понимая, что нужно проявлять здравый смысл и не злить ее похитителя, чтобы он не лишил их с Лорейн этой маленькой привилегии — встречаться за ужином за одним столом.

После трапезы Готье провожал ее наверх и желал ей приятного вечера таким тоном, будто подвозил домой в Лондоне. Когда он уходил, заперев за собой дверь, Элис принималась беспокойно метаться по комнате, так отчаянно тоскуя по мужу, что сердце ее чуть не разрывалось от боли. Но она решила не позволять темному отчаянию поглотить себя целиком, ведь у нее была надежда, и она цеплялась за нее. В конечном счете выкуп за нее все же будетзаплачен, ее освободят, и они с Алексеем воссоединятся, оставив позади абсурдность шести последних лет.

Элис совсем было собралась снять платье и облачиться в ночную сорочку, которую ей выдали, как вдруг услышала внизу голос посетителя. У Готье никогда не бывало гостей после ужина. Элис подошла к двери и приложила к ней ухо, гадая, не сулит ли появление этого человека какиенибудь хорошие для нее новости, возможно о выкупе. Разум подсказывал ей, что требования о выкупе в это время еще только достигли ее семьи.

Она слышала рокот низких мужских голосов, но не могла разобрать ни слова. Кожа ее покрылась мурашками от осознания того, что один из голосов ей знаком.

Элис хотела бы, чтобы сердце ее не билось столь сильно. Сделав глубокий вдох, она снова стала прислушиваться, потом напряглась всем телом, шокированная. Неужели посетитель Готье — Баард Янссен?

На мгновение у нее мелькнула мысль о том, что он явился ее спасти, но она тут же отогнала ее, решив, что его присутствие в городе, скорее всего, объясняется простой случайностью. От Готье ей было известно, что Видэ — крупный порт, где ведется торговля рабами, а Блэр говорил ей, что Янссен занимается работорговлей.

Затем эти глупые неважные мысли исчезли. Датчанин же хлопотал о том, чтобы ее взяли на борт «Одиссея»…

Мужчины все еще разговаривали. Неужели Янссен организовал и ее похищение? Мог ли он пойти на такую низость? Разве Алексей и Блэр не предупреждали ее на его счет?

Неужели такое возможно? В душе Элис вскипел гнев. Она пыталась не делать поспешных выводов. Возможно — ведь такое же вполне вероятно! — что Баард прибыл в Видэ случайно и что в действительности он является ее союзником. Она что было сил заколотила в дверь.

— Выпустите меня! — кричала она. — Выпустите меня! Янссен! Это Элис де Уоренн. Меня удерживают здесь пленницей!

Мгновение спустя непривычно бледный Готье отпер ее дверь. С ним был Баард Янссен. Едва посмотрев ему в глаза, Элис осознала, что присутствие его в Видэ — вовсе не совпадение.

Он не был ни удивлен, ни шокирован при виде ее.

— Здравствуйте, Элис. Для пленницы вы выглядите удивительно хорошо.

Она испытала невероятное потрясение, буквально пригвоздившее ее к месту. Именно этот человек стоит за ее похищением.

— Вам бы следовало помалкивать, мадам, — угрюмо произнес Готье.

Янссен медленно покачал головой:

— Но она этого не сделала. Она видела меня, Лоран.

Элис не поняла смысла сказанных ими слов.

— Это вы все устроили! — вскричала она.

Он смерил ее грубым оценивающим взглядом:

— Я не мог упустить такую восхитительную возможность, Элис.

Элис что было сил ударила его по лицу.

Он отвесил ей удар не меньшей силы, отбросивший ее назад. Ударившись о спинку кровати, она упала на пол. Щека ее горела огнем. Элис испугалась, не сломала ли она себе что-нибудь. Голова ее кружилась, перед глазами плясали звездочки, но она все же посмотрела вверх и увидела нависшего над ней Янссена.

Он ударил ее по лицу.

И сейчас он находится в ее спальне.

— Янссен, — запротестовал Готье, явно шокированный подобным поведением, — она же леди.

— Заткнись.

Взгляд его оставался безжалостным, и намерения его были очевидны.

Элис не шевелилась, опасаясь, что он снова ее ударит или даже нападет.

— Вы выглядите напуганной.

Она глубоко вдохнула. Он собирается ее изнасиловать.

— Вы стоите целого состояния, моя милая. Да, это я спланировал ваше похищение. — Он протянул ей руку. — Вы совершили чуть ли не смертельную ошибку, когда обратились ко мне в Лондоне со своей просьбой. А теперь совершили и правда смертельную ошибку, раскрыв свое местонахождение здесь.

Элис отказалась опереться на его руку. Мысли ее пребывали в смятении.

— Что вы намерены со мной сделать?

Ответ был ей и без того известен. Но она же может его разоблачить. Не такой он человек, чтобы скрываться в недрах Африканского континента, как Готье. Следовательно, в живых он ее не оставит.

Сколько похищенных так никогда и не были возвращены, даже после уплаты за них выкупа?

Янссен медленно улыбнулся:

— Было бы лучше, если бы вы не услышали наш разговор и не увидели бы меня. Я не имею ни малейшего намерения до конца своих дней скрываться от вашего мужа.

Итак, Элис утвердилась в самых страшных своих подозрениях. Он и правда намерен лишить ее жизни.

Она задрожала всем телом:

— Если вы причините мне вред — если вы убьете меня, — Алекси непременно найдет вас и не успокоится до тех пор, пока не отомстит.

Янссен захихикал:

— Но он никогда не узнает.

Элис глубоко вдохнула, стараясь подавить рвущийся наружу крик ужаса. Что же ей теперь делать?

Тут она услышала щелканье затвора и посмотрела поверх головы датчанина. Готье стоял, нацелив ему в спину пистолет:

— Она леди, Баард.

Янссен повернулся и холодно воззрился на Готье:

– Моп ami[8], она обреченная леди, и тебе бы нужно к этому привыкнуть. Опусти пистолет. Нынче ночью я намерен немного поразвлечься.