Он сжал ее так, что она запищала:

– Пусти!

– Ваше могущество…

– Пусти, дурак!

Лукс сглотнул:

– Я… не пойду туда. Не люблю их.

– Подожди здесь. Яска, ты тоже.

– Я пойду с тобой! Я это нашла…

– Подожди здесь.

Новое гнездо обнаружилось рядом со старым – ниже на один поворот дороги. Не было ни камней, какими обычно обкладывают яму огневухи, ни блоков, ни цепей, ни охранников; Развияр задержал дыхание, прикрыл лицо рукой и заглянул вниз, в яму, в гнездо.

Глаза сразу же начали слезиться от дыма и жара. Моргая и смахивая слезы, Развияр увидел маленькую, тощую, с длинным хвостом птичку, похожую на большого черкуна. По ее перьям бегали искры. Она сидела, развернув огромные прозрачные крылья – прикрывала кладку из трех яиц, раскаленных докрасна, похожих на большие уродливые головы.

Развияр выпрямился, чувствуя, что не хватает воздуха. Отполз в сторону, отдышался. Ни одной мысли не было в голове, только стучала кровь.

Он оторвал лоскут от плаща и обвязал лицо. Задержал дыхание и снова склонился над гнездом. Длинный меч гекса доставал почти до самого дна.

Развияр навалился грудью на горячие, прокопченные камни. Острием меча выкатил яйцо из-под крыла раскаленной птицы; та сидела, не двигаясь, только следя за Развияром парой больших, огненно-красных, с виду влажных глаз.

– С-спасибо, – пробормотал Развияр в тряпку, закрывающую лицо. Закашлялся: ткань не защищала от дыма. Щурясь, несильно ударил мечом. Яйцо не поддалось; оно было, наверное, слишком маленькое, слишком недавно огневуха его снесла, и личинка не успела развиться…

Он задыхался. Дым выедал глаза. Черный меч гекса не был виден – сливался с тьмой. Почти не глядя, Развияр ударил еще раз и всей душой пожелал расколоть проклятое яйцо, разбить, уничтожить.

Полыхнуло жаром. Развияр отлетел от края гнезда – с обожженным лицом, без бровей и ресниц. Внизу закричала Яска. И сразу же, освещая собой склон, поднялась из гнезда личинка огневухи. Зависла в воздухе, развернув острые крылья. Посыпалась сажа, будто пыльца.

* * *

На другое утро, как только рассвело, к единственному входу в замок подошли Развияр под руку с Яской. Следом Дол-Шерт вел десятка три головорезов, самых отважных из имеющихся в наличии. Появление огневухи напугало «стражников» куда больше, чем перспектива попасть под обстрел; в ее присутствии люди Дол-Шерта, близкие к истерике, готовы были убивать направо и налево.

Развияр вышел на открытое пространство перед галереей. Подал руку Яске, помог спуститься с уступа. Бывший моряк, чуть замешкавшись, выбрался следом. Огненная личинка уселась перед ними на камень, сложив крылья на спине, будто огромные ладони.

Развияр почувствовал – услышал – как защитники замка увидели огневуху сквозь бойницы. Загрохотали сапоги по галерее, заметался ветер, кто-то сдавленно вскрикнул. Из замка вырвалась стрела – одинокая, пущенная от страха и отчаяния. Развияр сразу понял, что она ни в кого не попадет. Так и случилось; люди Дол-Шерта, вопреки приказу, ответили жидким нестройным залпом – десяток стрел ударились о стену, бесполезно, панически.

– Не стрелять, – выплюнул Развияр, повернув голову к бывшему моряку. – У тебя солдаты – или сброд?

– Не стрелять! – рявкнул Дол-Шерт.

Бледные Яскины щеки медленно краснели, наливаясь жаром изнутри.

– Что дальше? – сквозь зубы спросил Дол-Шерт.

– Ждем.

У Яски дрожали ноздри. Играли, будто дразнили ветер.

– Зачем ты взял девчонку?

– Чтобы продемонстрировать добрые намерения.

– Свою бабу? Или она уже не твоя?

– Если ты не заткнешься, предводитель…

Развияр осекся. Напряжение передавалось ему, язык делался до неприличия самостоятельным и гибким, хотелось говорить без остановки, угрожать, поносить, издеваться, но он заставил себя замолчать. Сколько времени прошло? Достаточно ли, чтобы паника в галерее улеглась, чтобы они всерьез задумались о путях спасения? Почему молчит Бран?

– Эй, люди в замке! – крикнул Развияр. – Вы знаете, что за тварь у меня, вы их видели! Она будет повиноваться мне еще три дня и три ночи, и по приказу выжжет все живое в замке!

Он замолчал. Бойницы смотрели на него – кресты, зигзаги, тонкие линии будто пытались сложиться в письмена и обрести смысл.

– Мне не надо вашей крови! – Развияр повысил голос. – Мы с вами были товарищами! Пусть выйдет Бран, я его не трону, просто хочу поговорить!

Яска вдруг схватила его за руку. В этом жесте был ужас.

– Что?

Она попятилась. Потянула его за собой:

– Там…

– Что?!

Заскрипела дверь галереи, когда-то высокая, а теперь наполовину скрытая под землей.

– Не стрелять, – прошипел Развияр.

Неуклюже, боком, держа на весу покалеченную руку, выбрался сотник Бран. У него было лицо человека, несущего на вытянутых руках тяжеленный чан с кипятком над головами играющих ребятишек. Развияр и не предполагал, что усталое, морщинистое, безучастное лицо старика может выражать такое напряжение, смятение и страх.

– Ты… это… сам, – сказал Бран, и Развияр не понял его, пока из двери вслед за ним не вырвался сноп искр и не вылетела огневуха – личинка огневухи, большая, больше Развияровой, чудовищная тварь.

– Ты сам этого хотел, – сказал Бран и облизнул губы. Вслед за первой личинкой из замка вышла вторая. Развияр в ужасе уставился на дверь: он ждал третью, четвертую, пятую…

– Не один ты такой умный, – прохрипел Бран. – Я умру – ценой твоя жизнь. Достойно.

Развияр стоял, окаменев. Вспомнились тонкие струи дыма, поднимавшиеся над замком день и ночь. Он и впрямь переоценил свое везение.

– В замке властелина никогда не сядет ночной барон, – сказал Бран, и его голос звучал теперь чище, мощнее, почти как в старые времена. – Ни его прихвостень.

– Старый дурак, – звонко проговорила Яска. – Ты знаешь, кто перед тобой? Как ты смел назвать его прихвостнем, балаболка!

Она стянула с руки тряпку, которую медленно разматывала всю последнюю минуту. Вскинула руку. Бирюзовый перстень Утра-Без-Промаха загорелся холодным огнем у нее на пальце.

У Развияра зачесались уши. Он услышал не то стон, не то вздох, донесшийся из галереи. Зрачки Брана, будто заколдованные, прикипели к перстню: Бран видел Утро-Без-Промаха, понял Развияр. Возможно, он видел его живым.

Дол-Шерт зашипел сквозь сомкнутые зубы. Его голова мотнулась назад, как от пощечины. Яска высокомерно улыбнулась.

Целую минуту никто не двигался. Огневуха Развияра сидела, безучастная ко всему, кроме приказа: охранять. Неизвестно, какой приказ получили две огневухи Брана, но и они не двигались с места. Люди Дол-Шерта частью разбежались, частью залегли в скалах. Сам бывший моряк вытащил меч, но не знал, что с ним делать.