Ее смерть стала классическим примером того, как мы говорим практически после каждой смерти: если бы только. Если бы только она ударилась о сиденье немного под другим углом. Если бы только она полетела вперед со скоростью на 10 км/ч меньше. Если бы только ее сразу же положили в «скорую». Самое же большое «если бы только» в данном случае находилось под собственным контролем Дианы. Если бы только она пристегнула ремень безопасности. Будь она пристегнута, она бы, наверное, появилась на публике два дня спустя с кровоподтеком под глазом, возможно, слегка запыхавшаяся из-за поломанных ребер, а также с подвязанной сломанной рукой.

Причина ее смерти, полагаю, не вызывает никаких сомнений. Однако вокруг этого небольшого, ставшего смертельным разрыва легочной вены оказалось переплетено множество других фактов, некоторые из них достаточно запутаны, чтобы породить множество теорий.

Сторонники теории заговора, в частности отец Доди, Мохаммед аль-Файед, предполагали, что авария была подстроенной. Самым распространенным предположением было то, что пару убили, так как Диана вот-вот могла опозорить британскую верхушку, объявив о своей беременности. Поскольку я сам не проводил ее вскрытие, то не могу категорически заявлять, что она не была беременна. Роба Чапмэна неоднократно допрашивали по этому поводу, и он объяснил, что никаких признаков беременности ему обнаружить не удалось: изменения в организме можно было бы заметить спустя две, и точно через три недели после зачатия, когда она сама еще вряд ли была бы в курсе своей беременности.

Некоторые люди спрашивали меня, могли ли Роба заставить солгать. Могу категорически всех заверить, что нет. Он бы никогда не поступился своими жизненными принципами и не согласился скрыть правду о проведенном вскрытии. И, раз уж на то пошло, я тоже в жизни бы не стал этого делать.

Теории заговоров, однако, основывались не только на предполагаемой беременности Дианы. Были предложены всевозможные объяснения случившейся в ту ночь аварии, и эти теории подпитывались большим количеством нестыковок по этому делу.

Во-первых, были разговоры о второй машине, белом «Фиате Уно», якобы врезавшемся в «Мерседес» до его столкновения с колонной. Установить, однако, что именно случилось, не удалось, потому что ни машина, ни ее водитель – несмотря на обширные поиски по всей Франции и Европе – найдены не были.

Была также и проблема с водителем, Генри Полом. В его крови был обнаружен недопустимый уровень алкоголя, однако его родные, а также те, кто был рядом с ним незадолго до аварии, горячо отрицали, что он был пьян. Последовали обвинения в том, что кровь Пола подменили на чью-то другую, так как в его образце были обнаружены следы препарата, используемого для лечения глистов у детей. Вместе с тем этот препарат также зачастую используют для разбавления кокаина – хотя Пол явно не принимал кокаин, во всяком случае не в ту ночь и не в предшествовавшие несколько дней. Кроме того, уровень угарного газа в крови Пола был запредельно высоким, хотя и не смертельным, и никто не смог найти этому убедительных объяснений.

Несколько неожиданно для всех тело Дианы было забальзамировано. В больницу для этого прибыл французский гробовщик, однако впоследствии так и не удалось установить, кто и зачем его вызвал: определенно не судмедэксперт в парижской больнице. Возможно, дело в том, что процедура бальзамирования является стандартной для членов королевской семьи, но поскольку тела были сразу же отправлены в Великобританию и Роб провел вскрытия в течение суток после их смерти, французам не было никакой необходимости вводить в тело Дианы бальзамирующую жидкость. Сделав это, они исключили возможность проведения токсикологической экспертизы. У некоторых это вызвало подозрения, однако, так как за рулем были не Диана и не Доди, сложно понять, что могли бы изменить результаты их токсикологической экспертизы.

После многочисленных дипломатических споров и вооружившись большим количеством вопросов, я вместе с группой полицейских отправился в Париж. Французские власти оказали нам не самый теплый или даже любезный прием, однако мы смогли увидеть место аварии и в конечном счете саму машину. Другие специалисты пытались объяснить повышенный уровень угарного газа в крови Пола и сразу же принялись осматривать подушки безопасности, однако я, следуя своей роли, направился, разумеется, в морг.

Здесь я встретился с профессором Доминикой Лекомт, обворожительным судмедэкспертом, которой не посчастливилось дежурить по вызову в ту ночь. Она провела вскрытие Генри Пола. Она хорошо разговаривала по-английски, пока я не принялся обсуждать детали вскрытия, а также возможность того, что образцы крови могли быть перепутаны из-за ошибки в системе регистрации. После этого она больше ничего не сказала и настояла на том, чтобы дальнейшее обсуждение проводилось только через переводчика, и затем частенько советовалась с сидевшим рядом с ней адвокатом.

Надеюсь, она поняла, как сильно я симпатизировал ей и сочувствовал. Типичная субботняя ночь в морге большого города включает жертв аварий, пьяниц, которым не повезло, а также жертв убийств и потасовок. В Париже судмедэксперты, как правило, не занимаются ими в выходные: вскрытия начинают проводить в понедельник утром. Таким образом, профессор Лекомт спала у себя дома, когда посреди ночи ее внезапно в срочном порядке вызвали. Человек с самым часто фотографируемым лицом в мире умер в автомобильной аварии, и тело этой женщины поступило в морг вместе с телами ее водителя и парня. Правительства, родные и международная пресса с нетерпением ждали ее заключения.

Главное правило для громких смертей заключается в том, чтобы притормозить. Делать все медленно. Правильно и в строгой последовательности выполнить все процедуры. Лучше уж соблюсти все эти правила, потому что в случае смерти знаменитости все твои действия будут еще долгое время обсуждаться как публично, так и за закрытыми дверями. Непосредственно во время происходящего судмедэксперт оказывается под давлением обстоятельств, требующих от него немедленно со всем разобраться. В два раза быстрее, чем обычно, и с использованием лишь половины имеющейся обычно информации. Немедленно дать ответ на сложные медицинские вопросы. Я на своем горьком опыте убедился, что благодарности потом в таких делах ни от кого не дождешься. Никогда. Тебя только и делают что критикуют – ты либо сделал что-то, чего делать не следовало, либо (как это чаще всего бывает) не сделал того, что, возможно, стоило сделать.

К сожалению, судмедэксперты в такой ситуации порой все-таки прогибаются под невероятным давлением, требующим от них поспешить, обойтись без формальностей, принять «очевидное». Они начинают действовать не по порядку, в результате чего могут совершить нехарактерные для них неосторожные действия. Думаю, она хорошо постаралась, и, хотя позже я и нашел кое-какие ошибки, у меня к ней нет никаких претензий. И я могу прекрасно понять, как она оборонялась по прибытии британского судмедэксперта, принявшегося задавать ей настойчивые вопросы по поводу соблюдения ею необходимых процедур после того, как семью годами ранее ее внезапно разбудили для выполнения особенно ответственной ночной работы.