— Ты бы хоть в дом пригласила, девочка, — покачал головой Юрий Михайлович.

— Ах, да, — спохватилась Анфиса. — Пойдёмте лучше на кухню. Я вас обедом накормлю, не ели, наверное, целый день?

— Да не откажусь, — кивнул Бурякин. — Заодно и обсудим дела наши грешные.

Но за обедом Юрий Михайлович ни словом не обмолвился о деле. Лишь когда перебрались в большую комнату, и Анфиса разлила по чашкам горячий кофе, гость снизошёл до разговора.

— В общем, так, — начал он, — дела у Вадима были бы совсем никудышные, если бы вы каким-то образом не нашли меня. И самое главное — вовремя! Связи мои не помешали. К тому же опять всплыло дело о кладе и утаивании его от государственной власти. Вы, я думаю, в курсе этих дел. Но мне всё-таки удалось «перетянуть одеяло на себя» и снова выдвинуть предположение, что замполит Деев всё это просто подстроил. У него до сих пор имеются сильные покровители, и мне даже старые знакомые принялись угрожать, дескать, не в той команде я играю. Даже расправой грозились. Только противников у Деева тоже много. К тому же в КГБ он многим уже насолил своею беспринципностью, так что всё получилось. Надо будет внести определённую сумму и тогда даже документы Вадиму выдадут настоящие. Соображаете?

— Да, — согласилась Анфиса. — У меня самой денег на взятку наберётся немного, но Вадим привёз с собой вот это, — она показала на лежавшие в центре стола два крупных бриллианта и яшмовое яйцо с прорезью на боку. — Яйцо — это как талисман, а адаманты по каратам и стоимости, вероятно, подойдут в самый раз.

Юрий Михайлович даже присвистнул и принялся внимательно рассматривать игравшие под люминесцентным освещением ювелирные изделия.

— Послушайте, — сказал наконец он, — этих камней хватит не только чтобы выкупить Вадима, но ещё и приобрести квартиру в Москве. Вы как думаете?

— Я думаю, квартира ему будет не нужна, так как мы собираемся жить здесь, — пояснила женщина. — А вот вам лишние деньги не помешают.

— Потому что они никогда не бывают лишними, — улыбаясь, подхватил Бурякин. — Вот и славно. Я на сегодня вас покидаю, а о результатах сообщу буквально через день-два. Лады?

— Конечно, — кивнула Анфиса.

Она, признаться, не ожидала, что у бывшего полковника всё так быстро получится и что Вадиму удастся выпутаться из свалившейся на него ситуации без лишней потери крови. Но нынешняя столица ничуть не походила на могучее идейное государство прошлого века. Сейчас действительно предоставлялась возможность что-то существенное сделать за деньги. В основном положение вещей облегчало задачу, но всё-таки было грустно, потому что Россия никогда ещё не была такой продажной.

Эти же мысли бродили в голове Юрия Михайловича, когда он на «лексусе» катил под крышу своего дома. Оставив машину во дворе, он поднялся в лифте на площадку, где находилась его квартира, открыл дверь и вошёл в прихожую. Странная тишина поразила его. Свет в комнатах был включен, но никаких звуков ниоткуда не раздавалось, будто жены не было дома. Почему тогда везде горит свет?

Недоумевая, Юрий Михайлович прошёл в комнату, заглянул в спальню, потом вернулся назад, открыл двери в кухню. Прямо посреди кухни, между угловым диваном и холодильником, на полу лежала его жена с пулевой дыркой в голове, из которой на пол стекали струйки крови.

Бурякин резко поднял голову и посмотрел на оконное стекло. Да, там виднелось пулевое отверстие. Вероятно, стреляли с крыши соседнего дома. Но почему убили жену? Ведь сегодня расправой грозили ему! Причём здесь женщина?!

Юрий Михайлович опустился возле убитой на колени и, может быть, впервые в жизни из его глаз полились слёзы.

— Тома, Тома, ну что же это?…

Его пронзило тоскливое чувство беспомощности и невозможности вернуть всё вспять, чтобы хоть как-то исправить или разогнать свалившуюся на него беду. Ведь эта женщина была для Юрия Михайловича не просто женой, а другом, приятелем, советчиком, даже домашним мудрецом и предсказателем. Долю жены офицера Советской Армии не принято афишировать, но часто офицерские жёны терпят лишения вместе с мужем такие же, как солдат в марш-броске на расстоянии длиною в жизнь с полной выкладкой.

Бурякин вскочил, кинулся в спальню, достал из ящика письменного стола пистолет с наградной пластиной на рукояти, проверил обойму и кинулся к выходу из квартиры:

— Суки! Мрази поганые! Я вас всех, нелюдей…

Тут подвернувшийся в прихожей коврик оборвал его угрозы. Бурякин, споткнувшись, пролетел несколько метров по коридору и, ударившись головой о стену, рухнул, потеряв сознание.

Анфиса ждала весь следующий день, и ещё день, и ещё… Но никаких вестей от Юрия Михайловича не поступало. Она убеждала себя, что надо научиться ждать, что сумела же как-то прождать Вадима всю свою сознательную жизнь, и это дало ощутимые результаты. А тут… тут игра началась в высших эшелонах власти. Дело скорее всего было вовсе не в Вадиме. И ничего хорошего от исхода битвы ожидать нельзя, потому что «когда паны дерутся, у холопов чубы трещат». Эту давнишнюю пословицу Анфиса знала с детства, но поняла её только сейчас. И всё-таки не мешало бы знать, сколько ещё ждать придётся: неделю, месяц, год или… всю оставшуюся жизнь?

Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Анфиса каждый день намечала пойти к Юрию Михайловичу на приём, потом откладывала всё на завтра и с нетерпением ждала следующего дня. Работа у неё не клеилась, да и кусок в горле застревал, но кто умеет ждать, тому всегда бывает награда. И вот через полторы недели бесплодных ожиданий звонок в прихожей возвестил хозяйке, что к ней кто-то пожаловал.

Анфиса распахнула дверь и увидела на площадке обоих ожидаемых ею мужчин, похудевших, с лихорадочным блеском в глазах, но живых! Она кинулась на шеи обоим и принялась покрывать их лица тысячами поцелуев. Видимо, волна терпеливого ожидания и неизвестности вырвалась наружу и понеслась, сметая всё на своём пути.

— Ну будет, будет, — пытался успокоить её Вадим. — Всё хорошо, что хорошо кончается. Мы уже дома. Лучше сделай-ка нам чайку или кофе, мы не откажемся.

У Юрия Михайловича был с собой внушительный предмет, завёрнутый в настоящую парчу и перетянутый затейливой тесёмкой, который он не выпускал из рук.

— Слушай, Вадим, куда это можно положить? — спросил он, кивнув на завёрнутое в парчовую тряпицу. — Это книга. Золотой Гримуар называется. Думаю, в скором будущем она станет нашей настольной книгой.

— Вот и положите её на стол рядом с собой, не помешает, — пожал плечами Вадим.

Мужчины уселись за стол в гостиной, а Анфиса юркнула на кухню, чтобы поставить чайник и приготовить что-нибудь лёгкое на закуску. Вот тут она попала прямо-таки в десятку, потому что, выглянув из кухни, увидела на столе бутылку коньяка, принесённую мужчинами. Организовав неприхотливую закуску, женщина присоединилась к ним, уже продолжавшим давно начатую беседу.

— Вот именно за этим ключом я и пошёл с вами в пещеру, — указал Вадим на лежавшее в центре стола яшмовое яйцо. — Правда, не знаю до сих пор, какую пирамиду я должен открыть этим ключом и где её искать?