Несмотря на вышеизложенное, было бы в корне неверно полагать, что их эротизм (по крайней мере, наиболее важная его часть) выражался в этом единственном варианте любви греков к мальчикам. Совсем наоборот: все, что сделало Грецию великой, все, что создало греческую цивилизацию, которой мир будет восхищаться до конца своего существования, уходит корнями в беспрецедентную этическую оценку характера мужчины в общественной и частной жизни. Мы уже ссылались на высокое мнение Платона о любви к мальчикам, и теперь настало время более подробно описать этическую направленность греческой педофилии.

Эрот был принципом не только чувственной, но и идеальной стороны греческой педофилии. На прекрасной греческой вазе в берлинском антиквариуме представлен этот идеал в символическом виде, и сцена названа «любовный экстаз». На рисунке мы видим летящего в небо Эрота, увлекающего с собой мальчика, который, кажется, сопротивляется, но одновременно влюбленно смотрит на Эрота. Хартвиг верно заметил: «Вероятно, здесь изображен обобщающий тип любви, Эрот, который приносит мальчикам порой цветы, порой лиру или венок, который обращается к ним в прелестном жесте, непрерывно кружа перед ними, являя собой идеализированное представление влюбленного ухаживающего мужчины, которое столь часто изображали живописцы того времени».

Педофилия была для греков прежде всего главной частью становления молодого мужчины. Как добродетельная мать и домоправительница была для них идеалом девушки, так kalokagatia, симметричная гармония души и тела, была идеалом юноши. Для греков наиболее замечательным способом приблизиться к этому идеалу была любовь к мальчикам; и одно время, особенно среди дорийцев, государство способствовало тому, чтобы каждый мужчина выбрал себе юного партнера в качестве возлюбленного, и более того, юношу порицали, если он не смог найти себе друга или любовника, – исключение делалось лишь в отношении тех, кто был морально нечистоплотен, – оба, и мужчина и мальчик, стремились насколько возможно развивать в себе качества мужской добродетели. Поскольку старший был ответственен за поведение младшего, любовь к мальчикам не преследовалась, а поощрялась и стала силой, которая поддерживала государство и легла в основание греческой морали. Доказательство этим нравственным тенденциям мы встречаем в многочисленных пассажах греческой литературы, чему лучшее свидетельство – уже цитированные слова Платона.

То, что Платон не выдавал желаемое за действительное, подтверждается историческими фактами. Вот почему в Халкиде на острове Эвбея пели песни во славу доброй дружбы; вот почему спартанцы перед сражением приносили жертвы Эроту; вот почему фиванское войско называлось священным братством, было гордостью государства и предметом восхищения Александра Македонского; и поэтому перед сражением друзья приносили клятвы верности на могиле Иоалая в Фивах.

Когда жители Халкиды воевали с эретрийцами, Клеомах пришел к ним на подмогу во главе эскадрона конницы; но он тоже любил мальчика. Сражение было отчаянным, потому что вражеская конница была хорошо экипирована. Клеомах спросил юношу, хочет ли тот участвовать вместе с ним в сражении. Тот ответил утвердительно, поцеловал друга и надел на голову шлем. Тогда воодушевление наполнило сердце старшего, и в смертельной схватке он ворвался в ряды врага. Он добился победы ценой собственной героической смерти. Жители Халкиды похоронили его с почестями и воздвигли на его могиле колонну, вечное напоминание подрастающим поколениям.

По Афинею, причина, по которой спартанцы перед сражением приносили жертвы Эроту, была в том, что «они были уверены, что пара близких друзей, сражающихся бок о бок, принесет победу и спасение».

«Священное братство» фиванцев также на все времена дало высокие образцы греческой любви к мальчикам. Это братство мужчин благородного происхождения числом 300, которые обменялись клятвами любви и дружбы, говорят, было сформировано Горгидом. Потом часто приводили остроту, которую пустил в обращение Паммен, друг Эпоминода. Он упрекал Гомера, поскольку в «Илиаде» Нестор некогда заставил мужчин идти в сражение «по кланам и родам», и полагал, что ему следовало построить ряды по парам влюбленных друзей, поскольку тогда они были бы непобедимы. «Священное братство» блестяще показало себя в сражении при Мантинее, в котором Эпоминод погиб с Кефисодором, и традиция любящего братства сохранялась до поражения при Херонее, в котором погиб цвет греческой свободной молодежи. Когда победитель царь Филипп Македонский обходил поле битвы и увидел тела всех 300 воинов бездыханными, со смертельными ранами в груди, он не мог сдержать слез и произнес: «Горе тому, кто подумает плохо о таких мужах».

Легко найти параллель фиванскому «священному братству». Слова, которыми Платон характеризует превосходство в войне и высшую радость жертвы такого войска, уже были процитированы, хотя Сократ, представленный в «Пире» Ксенофонта, не во всем с ним согласен. Но стоит прочитать рассказ в «Анабасисе» Ксенофонта о соперничестве Эписфена с мальчиком, показывающий, насколько каждый готов пожертвовать жизнью ради другого. Это тот самый Эписфен из Олинфа, который позже «собрал отряд красивых юношей и стал среди них героем». В «Киропедии» опять говорится: «Много раз было показано и в разных ситуациях, что нет сильнее союза, чем союз близких друзей», что и подтвердилось в сражении между Киром и Крезом не в меньшей степени, чем в битве при Кунаксе, в которой вместе с Киром «его друзья и сотрапезники» также приняли смерть героев. Все это подтверждает и Элиан, который объясняет готовность жертвовать, говоря, что тот, кто любит, вдохновляем двумя богами – Аресом и Эротом, в то время как те, кто не влюблен, вдохновляются лишь одним Аресом. Даже в «Эротике» Плутарха, который не одобряет любви к мальчикам, сила любви на войне показана на множестве примеров. Вёльффлин обратил внимание на компанию друзей в войске Сципиона, а Цезарь рассказал о союзе юношей в земле галльского племени сонтиатов.

После всего сказанного трудно предположить, что рассказы о фиванском «священном братстве» – лишь преувеличение. Разумеется, это явление просуществовало не так долго. Впервые мы узнаем о нем в рассказе о сражении при Левктре (371 г. до н. э.); а неудачным сражением при Херонее (338 г. до н. э.) закончилась подобная практика; таким образом, эти военные сообщества просуществовали всего 33 года.

История, рассказанная Плутархом, также заслуживает упоминания. Когда некий юноша закричал от боли на поле битвы, его любовника позже наказало государство.

Соответственно, кто любит, тот, вдохновляемый Эротом, пройдет огонь, воду и бури ради любимого (как говорит строка из неизвестной трагедии), и отвага любовника противостоит даже божескому гневу. Когда сыновья Ниобы были убиты Аполлоном за грех их матери, один из друзей вызвался защитить нежное тело младшей дочери, а когда понял, что не в силах этого сделать, он прикрыл ее своим телом. Даже идеальный греческий герой Геракл совершал свои подвиги с большей легкостью в присутствии своего любимца Иолая, в честь которого построили гимнасий и святилище, существовавшие до сравнительно недавнего времени, перед воротами Протиды в Фивах. Иолаи праздновались в Фивах в память любви Геракла и Иолая и включали гимнастические соревнования и конные ристалища, в которых победителям вручались оружие и бронзовые кубки.