Рината выдохнула, снова расправила плечи, опустила руку на живот и, невесело улыбнувшись, нежно погладила. Они не достойны второго малыша. Разве сможет он помочь им простить друг друга?

Зашла в душевую кабинку и включила воду. Долго стояла под горячими струями. Пыталась не думать, не вспоминать, хоть на несколько минут выключить голову, перезагрузиться, очиститься от грязи.

Получилось или нет — сказать сложно. Нужно было хоть как-то привести себя в порядок. Она причесала волосы, заплела их в колосок, затем достала из гардероба светлые брюки и закрытую белую блузку. Снова придирчиво осмотрела собственное лицо. Что же… Опухшие веки, изодранные губы. Взяла косметичку. Тональный крем, тени. Шоу должно продолжаться. Отражение в зеркале так и останется отражением, для всех остальных же она — Рината Бердникова. Уверенная в себе четырёхкратная олимпийская чемпионка. Закончив с призванным скрыть следы минувшего вечера макияжем, Рина проверила телефон. От Николаса не было ни звонков, ни смс… И она боялась, что после вчерашнего он не захочет её видеть. Если бы она была пьяна… настолько сильно пьяна, что могла бы забыть минувший вечер… Но она помнила каждое свое действие, каждое слово… Она вываливала на Ника всю бурю чувств, а он… он молчал, когда она, плача, говорила ему о том, как любит Игоря. Конечно, что тут скажешь? Надо было ему оставить её в том баре, забыть о ней, как о страшном сне. Не стоило ему с ней связываться, не стоило мешать личное и работу. Не стоило и ей самой впутывать его в собственный водоворот чувств и эмоций, крушащих её, срывающих все петли с её дверей, едва на горизонте маячит Игорь Крылов. Её рок. Её неизбежность…

Спустившись вниз, Рина осмотрела погром в ванной комнате. Лопнувшая дверца так и стояла, приставленная к стене напротив раковины. Она не понимала, как такое произошло, в какой момент ярость безраздельно поглотила их, превратила в двух жаждущих крови убийц… Хотя… они уже давно убийцы. Собственного счастья и собственных чувств.

Горько усмехнувшись, прикрыла ванную, выключила свет и прошла на кухню. Засыпала зерна в кофемашину и подставила чашку. Оперлась на подоконник пятой точкой в ожидании спасительной порции бодрящей арабики. Тело болело, ныло, но это было самым меньшим из зол.

После ссоры с Игорем на юбилее Максакова, она поехала к Алисе. Хотела остаться на ночь у неё, но подруга даже на порог не пустила. Без слов поняв, что они с Игорем снова что-то не поделили, окинула злым взглядом и заявила: «Хватит уже бегать друг от друга, Рината. Николь я не отдам, и тебя не пущу. Сперва разберитесь с Крыловым». И захлопнула перед её носом дверь. Захлопнула перед её носом дверь её же собственной квартиры, куда она пустила Алису пожить чуть больше полугода назад. А Алиса… Алиса выставила её, отобрала ребенка и нахамила. И Рина могла бы разозлиться, могла бы снова начать стучать и звонить, но в глубине души понимала, — Лиска права. Нужно разобраться в отношениях с Игорем, и Николь при этом присутствовать точно не стоит. Ушла она с четким намерением вернуться домой и ждать мужа. Однако снова струсила. Практически добравшись до дома, развернула машину и покатила в обратном направлении. В очередной раз приехала к месту, где когда-то стоял её барак. Спрятаться бы там… в том продуваемом всеми ветрами доме, в квартирке со старой плитой, неудобным диваном, там, где были заперты все её демоны, вся её боль и ненависть. Где она была всего лишь маленькой девочкой, не желающей слышать, прячущейся в своей раковине… Туда, где Игорь Крылов еще не пришел к ней и не предложил кататься в паре. Знать бы тогда, до чего они оба докатятся, согласилась бы?

Сидя в машине напротив новенькой новостройки, Рината смотрела в лобовое стекло и понимала, что да. Не променяла бы она ни за что в жизни те чувства, что подарил ей Игорь, то прощение, что подарила ей мама, понимание защищённости, что дал ей отец и, самое главное, ту любовь, которую она сама дарила Николь. Да и эту маленькую горошину внутри себя она тоже уже любила. И всем сердцем желала, чтобы этот малыш рос в полноценной семье, где мама, папа, старшая сестра, собака, кошка… И большой загородный дом с палисадником. И обязательно чтобы на заднем дворе стояла беседка с мангалом. Она хотела большую семью и счастье. Счастья она очень сильно хотела. Хотя бы маленький клочок того, что себе фантазировала. Но есть ли у них шанс? Есть ли вероятность, что они с Игорем найдут дорогу друг к другу? Если ему рассказать про Николь… как он отреагирует? Так же, как вчера? Какую грань они перейдут в следующий раз? Они чуть не разрушили и без того стоящий недостроенным домик Ники. Едва не развалили то малое, что удалось собрать…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А потом она нашла какой-то бар, заказала чашку кофе. Следом ещё одну. И ещё… Посетители, да и сотрудники косо посматривали на странную девушку в красном платье, цедящую американо, а Рине было плевать, что о ней подумают. Лишь бы не трогали. Не хотелось ничего.

Под вечер набрала Нику и попросила приехать. Если он и удивился, то вида не подал и уже через… тридцать шесть минут входил в узкую входную дверь бара. Он сел напротив и улыбнулся. И ей вдруг стало так обидно. Слезы потекли горячими крупными каплями, а она всё смотрела и смотрела на человека, которого ведь тоже растоптала, чувства которого разнесла в пух и прах, мужчину, чью душу распилила. И знала. Знала, что если вернуть прошлое, она, черт возьми, поступит точно так же! Снова! Потому что она эгоистка! Потому что она не может без Крылова, черт его дери! Когда Ник обнял её, слезы её перешли в рыдания. Она горько плакала, прижимаясь к нему, вымывая из себя боль, змеиным ядом отравившую её сердце.

Они с Ником практически и не разговаривали. Он заказал ей бокал красного вина, а она даже не подумала возразить… Она же дрянь самая последняя, ни о ком не думает кроме себя… Выпила один, за ним второй. Легче не стало. Ник пытался накормить её. Им принесли какую-то закуску, но она, вместо того, чтобы съесть предложенный Николасом ломтик печёной картошки, снова прижалась к его груди. Почувствовала его руки, сильные, крепкие объятия… Он всегда так её обнимал. В хорошие и в плохие дни. В хорошие даже крепче. А она плакала и плакала, несла какие-то глупости про несбывшиеся мечты, про любовь и ненависть, прямо сказала Нику, своему бывшему мужчине, что все эти годы любила другого… Этого Крылова… Ему, наверное, было больно, а она… она эгоистка. Да… ей можно причинять боль всем, кто возле. Она не помнила, что он ей ответил… что-то сказал ведь… Начала петь песню… Улегшись на столик, пела песню, которая стала реквиемом их с Игорем истории. Последнее выступление, последние взгляды, последнее соприкосновение. То практически мимолетное касание кончиками пальцев, перед тем, как навсегда разомкнуть руки. Её эмоционально выворачивало, и она уже не понимала, что говорит и что делает… Ну а после… после она не увидела, она почувствовала родной запах. И впорхнула в него, как птичка в клетку. Обратно. Обратно. Не нужна ей свобода. Ей он нужен. Но только не так. И она уже не одна. Ей нужно думать о Николь и о малыше, что растет в ней. Она обязана думать.