– У тебя сверхурочная работа? – спросил Эд, открывая дверь. Следом за Райаном вошел Роббертон.

– Пришлось ехать в студию для участия в утренней программе. – Джек посмотрел на часы. – Через двадцать минут нужно быть в еще одной.

– Привет, Джек. В чем дело? – В комнату вошла Мэри-Пэт, она выглядела, как и подобает американской домохозяйке воскресным утром.

– Деловой разговор, милая, – ответил Эд, и все трое направились в комнату отдыха, расположенную в подвальном помещении.

– Операция «Сандаловое дерево», – произнес Джек. Здесь можно было говорить свободно – дом проверяли каждую неделю, но до сих пор подслушивающие устройства не были обнаружены. – Кларку и Чавезу уже передали приказ вывезти девушку?

– Не было такого указания, – напомнил ему Эд Фоули. – Все почти готово, но…

– Передайте им, чтобы немедленно занялись этим.

– Ты не мог бы рассказать нам поподробнее? – спросила Мэри-Пэт.

– Все происходящее не нравилось мне с самого начала. Думаю, нам стоит дать этим знак ее покровителю, причем пораньше, чтобы у него было время подумать,

– Пожалуй, – согласился мистер Фоули. – Я тоже прочитал об этом в утренней газете. Он относится к нам не слишком дружелюбно, но ведь мы оказываем на него сильное давление, правда?

– Садись, Джек, – пригласила Мэри-Пэт. – Принести тебе кофе?

– Нет, МП, спасибо. – Опустившись на потертую кушетку, он поднял голову и посмотрел на Эда. – Меня только что осенило. Наш приятель Гото кажется немного странным.

– Да, у него есть некоторые отклонения, – согласился Эд. – Он не слишком умен, если отбросить свойственную им всем местную риторику, останется куча напыщенных фраз и совсем немного разумных идей. Признаться, меня удивило, что ему представилась возможность стать премьер-министром.

– Почему? – спросил Джек. Материалы о Гото, составленные Госдепартаментом, как всегда, уважительно говорили об этом иностранном государственное деятеле.

– Я ведь уже упомянул, что он вряд ли получит Нобелевскую премию по физике, понимаешь? Гото – типичный аппаратчик. Сделал политическую карьеру с самых низов. Можно не сомневаться, что на этом пути ему пришлось лизать немало задниц…

– А теперь, чтобы компенсировать себя за унижения, он отыгрывается на женщинах, – добавила МП. – Там любят такое. Наш парень Номури прислал подробную информацию о том, что ему довелось узнать. – Все это по причине молодости и недостаточного опыта, подумала заместитель директора ЦРУ. Очень многие оперативники докладывают обо всем увиденном и услышанном, словно пишут книгу. Главным образом это объясняется скукой.

– У нас бы его не выбрали отлавливать бродячих собак в самом маленьком городе, – усмехнулся Эд.

Ты так считаешь? – подумал Райан, вспоминая про Эдварда Келти. С другой стороны, при удачном стечении обстоятельств Америке, возможно, удастся обернуть это в свою пользу. Может быть, при первой встрече, если ситуация не улучшится, президент Дарлинг мельком упомянет бывшую подругу премьер-министра и напомнит о влиянии некоторых странных его привычек на развитие японо-американских отношений…

– Как идут дела по «Чертополоху»? Мэри-Пэт улыбнулась и нажала на кнопку. На экране телевизора появились фрагменты игр «Сега».

– Двое из членов агентурной сети оставили активную деятельность – один ушел на пенсию, другой служит где-то за океаном, по-моему, в Малайзии. Со всеми остальными установлен контакт. Если нам когда-нибудь захочется…

– Давайте подумаем, чем они могут нам помочь.

– Зачем? – удивилась Мэри-Пэт. – У меня нет возражений, но зачем?

– Мы оказываем на японцев слишком сильное давление. Я

Говорил об этом с президентом, но у него есть на то основания политического порядка, и он не собирается менять тактику. Принятые нами меры наносят серьезный ущерб японской экономике, а теперь оказывается, что их новый премьер-министр испытывает к нам крайнюю антипатию. Если им захочется предпринять какие-то ответные шаги, я хочу знать об этом заранее.

– А какие шаги они могут предпринять? – Эд Фоули опустился в кресло, в котором сын любил играть в «Нинтендо».

– Этого я не знаю, но хочу выяснить. Мне понадобится несколько дней, чтобы разобраться с возникшими проблемами и выбрать наиболее важные. Черт побери, да ведь у меня нет этих нескольких дней, – вспомнил Райан. – Надо готовиться к поездке в Москву.

– Все равно нужно время, чтобы провести соответствующую подготовку. Мы можем доставить нашим парням аппаратуру для связи и все остальное.

– Тогда беритесь за дело, – распорядился Джек. – Передайте им, что теперь они занимаются настоящей разведкой.

– Для этого нам понадобится разрешение президента, – предупредил его Эд. Развернуть агентурную сеть на территории союзника – дело серьезное.

– Положитесь на меня, я получу такое разрешение, – заверил его Райан. Он не сомневался, что Дарлинг не станет возражать. – Но первым делом вывезите оттуда девушку.

– Где мы подвергнем ее допросу? – спросила Мэри-Пэт. -

Кстати, что, если она откажется уехать? Ты ведь не приказываешь нам похитить ее?

Проклятье, подумал Райан.

– Нет, не стоит идти на такие крайние меры. Наши ребята умеют действовать осторожно, верно?

– Кларк умеет. – Из того, что много лет назад Кларк преподал ей и ее мужу при подготовке на «Ферме», Мэри-Пэт особенно врезались слова: «Где бы вы ни находились, считайте, что действуете на территории противника». Для оперативников это было аксиомой, но она все время пыталась понять, откуда появилась эта мысль у Кларка.

* * *

Большинству собравшихся следовало бы сейчас быть на работе, подумал Кларк, но ведь им с Чавезом тоже следовало заниматься делом, правда? В этом и заключалась проблема. Ему приходилось видеть немало демонстраций, причем большинство выражало недовольство политикой его страны. Демонстрации, проводившиеся в Иране, были особенно угрожающими, поскольку в руках людей, считающих лозунг «Смерть американцам!» совершенно справедливым выражением недовольства внешней политикой Соединенных Штатов, находились заложники из числа американских дипломатов и их семей. Тогда Кларк принимал участие в неудачной операции по их спасению, что стало, как он считал, худшим моментом в его многолетней карьере оперативника. У Кларка остались самые плохие воспоминания о пребывании в Иране, когда он стал свидетелем краха спасательной операции и ему самому пришлось спасаться бегством. И вот теперь представшая перед ним картина воскресила их.

Американские дипломаты относились к происходящему не слишком серьезно. В здании посольства, расположенном напротив отеля «Окура» и напоминавшем по архитектуре странное сочетание творений Фрэнка Ллойда и укреплений линии Зигфрида, все шло как обычно. Никаких оснований для беспокойства, в конце концов, разве Япония не цивилизованная страна? Полиция выставила надежную охрану у внешней ограды, и какой бы шумной ни была демонстрация, ее участники, по-видимому, не собирались нападать на суровых полицейских, окруживших здание тесным кольцом. Однако демонстрантами на этот раз была не молодежь, не студенты, решившие отвлечься от занятий, – поразительно, что средства массовой информации не обращали внимания на то, что студенческие демонстрации так часто совпадают по времени с окончанием семестров, – явление, распространившееся по всему миру. Здесь находились люди лет за тридцать и за сорок, и потому их выкрики создавали какое-то странное впечатление – они были не такими яростными, словно собравшихся смущало происходящее и они испытывали скорее обиду, чем гнев. Кларк наблюдал за толпой, пока Чавез делал снимок за снимком. Однако демонстрантов собралось очень много, и боль, испытываемая ими, была очевидной. Они стремились отыскать виновных, как это обычно бывает, найти кого-то, кто отвечал бы за возникшие трудности. Так поступают всегда, это ведь не чисто японский феномен, правда?