Внезапно Дмитрий уловил за своей спиной присутствие другого человека. Он резко обернулся. Палец замер на спусковом крючке.

– Осторожнее, командир, – вполголоса с неизменной ухмылкой сказал Вовка. – Зашибешь ненароком.

В сердцах Святой выругался:

– Какого черта?! – Он перекинул автомат через плечо, направляясь к выходу: – Я же мог тебя пристрелить! Совсем крыша поехала? Где Дробин?

– В бункере.

– Я же приказал ждать меня в машине! Почему ты еще здесь?

Вовка не ответил. Он не стал стрелять Святому в спину, но больше тянуть было нельзя. С каждой секундой решимость, с которой Гуляй пошел на предательство, таяла словно дым. Черная ненависть к самому себе вспыхнула в его душе. Отлаженным механическим движением он приподнял «калашников», глядя на Дмитрия пустыми, мертвыми глазами. Святой уловил в этом взгляде непонятную страшную опасность для себя, но не смог даже пошевелиться.

«Это конец», – мелькнуло в голове просто, почти буднично. А потом все перемешалось.

– На пол! – то ли взвыл, то ли одними губами прошептал Гуляй.

Его лицо стало неузнаваемым, исказилось внезапной судорогой.

Святой в падении еще не коснулся ковра, когда над ним коротко ударили две автоматные очереди. Через мгновение он уже держал оружие, но было поздно: в углу комнаты, рядом с приоткрытой потайной дверью в стене корчился в судорогах враг. Дмитрий посмотрел на Вовку. Гуляй, успевший вовремя заметить появление боевика, лежал с простреленной головой. Тяжело было что-то разобрать в сплошном месиве, в которое превратилось его лицо. Но Вовка жил!

О чем он думал, когда потянул за спуск? О том, что оказался слабым, не способным на этот последний, решающий выстрел? Или, может быть, Гуляй вдруг понял, что больше не хочет проверять себя на прочность, что очень устал от войны и бесконечных смертей? Командиру угрожала опасность. Охранник возник из потайного хода в стене, и Гуляй его убил, но не успел увернуться, и вот теперь сам медленно умирает. Такое случается иногда на войне.

– Ты в порядке? – Святой склонился над другом.

Дмитрий больше не думал о том, что померещилось ему в Вовкином взгляде несколько секунд назад.

Гуляй не ответил.

И вдруг в наушниках раздался голос Дробина.

– Командир! – кричал Пашка. – Они активизировали бомбу!

Эти слова прозвучали для Святого сигналом. Рывком приподняв Вовку, он взвалил его себе на плечи и с автоматом наперевес бросился бежать по коридору.

– К машине! – хрипел Дмитрий в микрофон. – Бросай все к хренам собачьим и возвращайся к машине.

Даже если бы Пашка внял приказу Святого и попробовал выбраться из бетонного мешка, в который попал, то и тогда бы он не смог спастись. Единственный выход из бункера преграждала массивная, словно от банковского сейфа, дверь, запертая снаружи. Эта дверь, оказавшаяся бы непреодолимым препятствием на Пашкином пути, превратила бы его смерть в настоящую пытку. По замыслу Гуляя Дробин не должен был догадаться, что произошло: роковая, нелепая случайность – заклинило замок! Но Дробин бы догадался, он все бы понял. Все, кроме одного – зачем?! И вот с этим вопросом он бы и умер. И не было бы для Пашки смерти страшнее…

Но он даже не пытался подняться. Все его внимание сосредоточилось на хитроумном взрывателе, оплетенном паутиной разноцветных проводков. Некоторые из них Пашка успел отсоединить, подсвечивая себе фонариком, когда внезапно механизм ожил и начался отсчет времени, оставшегося до взрыва. Пятьдесят шесть секунд, тридцать, пять – минуты как не бывало. И снова: двадцать одна, двадцать, девятнадцать… Зловещие часы, идущие наоборот, сводили с ума.

– Осталось десять минут! – сообщил Пашка.

– Не глупи, шахтер, – просил Святой, прогибаясь под тяжестью Вовкиного тела.

– Где Гуляй? Почему он молчит?! – услышал Дмитрий вместо ответа.

– На мне Вовчик! Устроился комфортно, по первому классу. Вот только голову в кровь расшиб. Ну так это заживет! – нес Святой уже полную чепуху и снова просил: – Возвращайся к машине.

Узнав, что Гуляй ранен и командир вместе с ним находится еще только на верхней террасе, Пашка зло закусил губу и процедил, обращаясь к бомбе:

– Сейчас я тебя заставлю немного понервничать!

Дробин тяжело дышал. Струи пота стекали по лицу, застилали глаза. Прямо напротив его виска воспаленным красным глазом мигала лампочка светодиода.

– Самые хитрые, да? – шептал Пашка, в кровь раздирая пальцы об острые металлические края коробки со взрывателем. Внезапно он захрипел с ненавистью: – А ту сучку я найду! В лепешку расшибусь, но найду! Она ж меня, падла, едва не заразила…

Святой уже видел их «КамАЗ», едва различимый в черных клубах дыма, поднимавшегося над догоравшей колонной. Машина находилась на безопасном расстоянии. Не стоило волноваться, что пожар сможет ее зацепить.

Перед Дмитрием была узкая бетонная лестница, круто уходившая вниз по склону к оранжерее. Когда ночью он поднимался к дворцу, лестница показалась довольно обыкновенной. Теперь, стоя перед ней и слыша, как за спиной стонет Вовка, Святой вдруг подумал, что нет в мире более крутой и узкой лестницы. Но выбирать не приходилось. Временная передышка закончилась. Вокруг все загрохотало, затрещало, заухало, поднялась бешеная канонада. Из всех щелей по Святому с Гуляем ударил шквальный огонь. Обескровленный, выпотрошенный дворец очнулся и воскрес, так, что уже нельзя было разобрать, кто и откуда стреляет. Земля вокруг бетонной площадки вздыбилась злыми фонтанчиками. Пули с хищным чавканьем вгрызались в грунт рядом со Святым.

Дмитрий занес ногу для шага и вдруг будто провалился в пустоту. Ступени рассыпались под каблуком бетонным крошевом, стоило едва коснуться их. Ветер обжигал лицо. В другой раз Святому, наверно, могло бы прийти на ум сравнение с «американскими горками», но сейчас его волновала только одна мысль: поскорее оказаться как можно дальше от этого гиблого места.

– Я ее остановил! – Дмитрий еле различил за грохотом стрельбы Пашкин голос. – У вас в запасе лишних пять минут. Потом бомба включится снова.

– Дробин, милый мой, уходи, уходи из бункера! – закричал Святой.

– Я уже не успею! – ответил Пашка.

– Успеешь! – попробовал возразить Дмитрий.

– Не успею, – послышался вновь в наушниках голос Дробина. – Дим, – он, наверное, впервые за последнее время назвал командира по имени. – Получилось не совсем так, как мы планировали. Эти суки ждали нас!

Святой не ответил. Лестница внезапно закончилась, и он на всех парах влетел в оранжерею. И тут же стеклянный купол над ним раскололся и обрушился вниз. Святой едва успел перехватить раненого Гуляя, прикрыв его собственной спиной от града осколков. Последние несколько метров от оранжереи до «КамАЗа» Дмитрий пронес Вовку на руках.

– Пашка, слышишь меня?!