Слегка пообвыкнув, Квентин сам подошел к одному из шоферов, отозвал его в сторону и, назвав нужный адрес, спросил, сколько это будет стоить. Сумма оказалась немаленькой, но терпимой. Не торгуясь, он согласился и уже через несколько минут мчался в салоне флаера.

Внизу бескрайним заревом расстилалась вечерняя Москва, а небо кишело огнями снующих туда-сюда транспортных средств. И Квентин вновь осознал, в каком чуждом ему месте он находится.

— Ты когда-нибудь видел Рюрика? — спросил он таксиста. Тот даже подпрыгнул от неожиданности и опасливо покосился на Квентина.

— Нет, — усмехнулся он затем. — Кто я такой? Живьем — никогда.

— Я бы тоже хотел… — туманно промолвил Квентин и молчал уже до самого конца поездки.

Муж, жена и трое ребятишек. Он свалился им как снег на голову. И он, и они носили фамилию Басовы. Но в том, что они действительно родственники, москвич убедился, получив специальную справку центрального жандармского информатория, благо заняла эта процедура несколько минут. Однако родня родней, но отец семейства, мужчина лет сорока пяти по имени Сван, встретил Квентина настороженно, если не сказать, враждебно.

— Ну, и?! — Спрашивал он напористо, едва впустив Квентина на порог. — Чем мы можем тебе помочь? — А интонации его выдавали совсем другое: «И зачем ты нам тут нужен?!»

Но отношение к нему этих людей никак не влияло на выбранную Квентином цель, и он не придавал ему значения.

— Мне действительно нужна ваша помощь, — говорил он терпеливо, словно и не замечая неприязненных ноток в голосе собеседника. — И она не будет вам ничего стоить. Деньги у меня на первое время есть. Я хочу найти работу и снять жилье, но я тут ничего не знаю…

— А-а, — расслабился Сван. Он явно опасался, что новоявленный родственник собирается жить у него. — Ладно. Сообразим что-нибудь. А что ты умеешь-то, лесник?

— Лучше всего мне, наверное, устроиться куда-нибудь в охрану. Я дважды становился чемпионом Сибири по стрельбе…

— Ха! Ну, знаешь… Потряс. «Чемпион Сибири»… Кого этим в Москве-то удивишь? У вас там планетка-то с гулькин нос…

— Ага… — скептически покачал головой Квентин.

— Нет, планета большая, — поправился Сван, — но народу-то почти нет! Лес сплошной! Ведь так?! Да и это, — Сван ткнул пальцем в оружейный кофр, — совсем не та стрелялка, которой орудуют охранники… Что у тебя там? Охотничий бластер?

Квентин кивнул.

— То-то!.. — ударил себя по коленке Сван. — А еще что умеешь?

— У меня разряд по фехтованию…

— Это дело и вовсе никчемное!

— Говорят, Рюрик любит фехтовать…

— А тебе-то с того какой толк? Ох уж эти провинциалы: стоит им появиться в столице, как на каждом углу им уже мерещится царь-батюшка… Ну да ладно. Чего не сделаешь для родственника? Поговорю у себя в конторе, у знакомых поспрашиваю, может, и найдем для тебя чего.

* * *

Черствость и неприветливость Свана были для Квентина настоящим подарком. Родственник не лез в душу, не расспрашивал о причине приезда, не интересовался семейными делами. И надо отдать ему должное: обещание свое он выполнил. Уже через два дня Квентин был зачислен в штат департамента охраны небольшой фирмы «Look, Yong amp; К», занимающейся торговлей спортивным оборудованием. И в тот же день перебрался в выделенную ему однокомнатную каморку на сто сорок третьем этаже огромного мрачного дома.

Поднявшись на лифте, он нашел дверь с указанным ему номером, приложил руку к пятну замкового сканера… «Добро пожаловать», — раздался мелодичный голос невидимого, но, как выяснилось позже, вездесущего домашнего робота, и дверь отворилась.

Квентин вошел, опустив на пол рюкзак с пожитками и ружейный кофр, огляделся. Кровать, полка, мнемопроектор, экран визора, холодильник. Дверь за спиной захлопнулась. Квентин сполз по стене на пол, привалился спиной к стене и закрыл глаза. И впервые за последнее время позволил глубоко спрятанным чувствам выйти на поверхность… И застонал, ощутив почти физическую боль. И ударил кулаком по изумрудной плоскости дверки холодильника.

«Будьте осторожней, — сказал ему все тот же радушный голос. — Холодильник является собственностью компании, и в случае поломки оплата за ремонт будет вычтена из вашего жалованья». Квентин зарычал и вновь, даже еще сильнее ударил по дверце. «Будьте осторожней. Если оборудование фирмы будет приведено вами в полную негодность, из вашего жалованья будет вычтена его полная стоимость…»

— Заткнись! — рявкнул Квентин.

Слезы высохли. Он поднялся, сделал шаг к окну, но вместо ожидаемого городского пейзажа увидел лишь облака внизу и кое-где торчавшие из них огрызки таких же высотных домов. Он хотел открыть окно, распахнуть настежь, чтобы в эту клетушку вошел простор, но оно оказалось запертым наглухо. Все тот же голос вкрадчиво заметил:

— Воздух снаружи разрежен.

— Мне душно, — огрызнулся Квентин.

— Включаю дополнительную вентиляцию, — сообщил голос. И уточнил: — Какой желаете воздух? Сухой? Обычный? Морской? Грозовой?..

— Грозовой, — откликнулся Квентин.

Раздался легкий гул, в комнатушке запахло озоном, и закружился легкий ветерок.

Квентин улегся на кровать и закрыл глаза.

— Звук? — осведомился голос.

— Да, — сказал Квентин. — Только потише. И не беспокой меня больше, пока я сам чего-нибудь не попрошу.

Робот обиженно, как показалось Квентину, промолчал, зато в комнате явственно стали слышны стук дождевых капель в стекло и слабые громовые раскаты.

… То, чем ему пришлось заниматься, трудно было назвать работой. Он просто наблюдал за погрузкой, а затем вместе с водителем во время перевозки товара сидел в кабине громоздкого грузового флаера. Вместо форменного оружия ему разрешили носить собственный спортивный бластер.

Он не имел ни малейшего представления, как приблизиться к осуществлению задуманного. Он ждал, когда судьба даст ему подсказку. По вечерам он смотрел по визору новости, надеясь услышать, где и когда бывает Рюрик… Время от времени его охватывало отчаяние, Квентин понимал, что он и его враг живут в разных мирах, точнее, на разных, никогда не пересекающихся уровнях этого мира, и то, что он перебрался в Москву, не приблизило его к цели, а, напротив, отдалило от нее. Люди, с которыми он работал, подняли бы его на смех, если бы он сказал им, что лично видел царя, разговаривал с ним, пожимал руку при встрече и прощании… Порой ему хотелось отрезать эту самую руку.

Сослуживцы и без того считали его сумасшедшим. Да он и был сумасшедшим. Все окружающее казалось ему призрачным, а люди — бесплотными тенями. Да и сам он остался там, в прошлом, там, где были живы его жена и дочь… Он разговаривал с ними по ночам. И почти не разговаривал со своими новыми знакомыми. Он даже никак не мог запомнить их имен…

Когда на первых порах какой-то паренек после работы позвал его выпить с ним кружечку пивка, он только переспросил: «Пивка?..» Помолчал, словно пытаясь вспомнить, что это слово означает, а потом сумрачно усмехнулся и, ничего не объясняя, двинул к остановке такси. С тех пор никто больше не пытался сблизиться с ним.