— Давай я поцелую тебя после свадьбы, давай поговорим завтра… — произнесла она нараспев и рассмеялась оттого, как здорово у нее получилось.

— Что? — не понял Айрторн и даже замедлил шаг.

— Ни-че-го-о-о, — пропела Лина еще громче и теперь уже по-настоящему захохотала.

— Тебе нельзя пить, — серьезно сказал Линден.

На что Линетта не преминула протянуть:

— Стро-о-огий. — И даже умудрилась погладить его по волосам, словно ребенка или комнатную собачку. И снова гнусно захихикала.

— Докатились, — прокомментировал Айрторн, но, кажется, разговаривал уже сам с собой.

А потом Лина отключилась. Вот вроде бы смеялась, что-то говорила… и очнулась от звука хлопнувшей двери и яркого света, ударившего по глазам. Часто заморгала, осматриваясь, и с удивлением узнала собственную комнату в общежитии.

Линден сгрузил ее на кровать.

— Снимай, — принялся стягивать с нее плащ, но она умудрилась запутаться в его рукавах, и ей снова стало смешно.

Айрторн выругался. Лина никогда не слышала, чтобы он так много ругался.

Расставшись с верхней одеждой, она наконец рухнула поперек кровати и раскинула руки, глядя в светлый, местами неровный потолок. Он выглядел кривым и сейчас странно кружился, но все равно был знакомым и даже родным.

— Спи давай.

— Он хочет на мне жениться.

Они заговорили одновременно. И Линден, явно собирающийся уйти, остановился.

— Ферд?

Линетта грустно рассмеялась.

— Кто же еще? Я же вся такая святая. Улыбаюсь, когда положено. Помалкиваю, когда нужно. Слово против не скажу — вдруг обидится.

— Ну, есть у тебя такое, — согласился напарник, который, кажется, перестал спешить оставить ее одну.

— С тобой нет, — возразила Лина, все еще смотря в кружащийся над ней, словно водоворот, потолок.

— И не надо, — усмехнулся Айрторн.

Скрипнула половица — он все-таки решил уйти.

Правильно, пусть идет, пусть все они идут…

Однако язык снова сработал быстрее мозгов, и, подскочив на кровати, Линетта выкрикнула:

— Не уходи.

Он и правда уже взялся за ручку. Обернулся, однако руку от двери не убрал.

— Ну, чего еще? — спросил, тоже устремив взгляд в потолок, как и она несколько минут назад.

Интересно, у него он тоже кружился? Впрочем, пьяным Линден не выглядел.

— Просто не уходи, — буркнула Лина, не зная, что еще сказать.

Мысли начали путаться, и она, вновь раскинув руки, упала спиной на кровать, но на сей раз прикрыла глаза.

Ладно, пусть уходит, пусть все уходят…

Кровать скрипнула, прогнувшись слева от нее и принимая на себя вес еще одного тела.

— Вы поругались, что ли? — спросил Линден, сев. Наверное, сев — она не открывала глаз.

— Не-е-ет, — протянула Лина, и самой стало тошно, как противно прозвучал ее голос. — Конечно же, нет. Я же заткнулась и сказала, что все в порядке.

Айрторн вздохнул.

— А что не в порядке?

Он разговаривал с ней как с маленькой. С Лилли он говорил очень похожим тоном. Плевать. Ей очень нужно было с кем-то поговорить, сейчас, здесь, не завтра, не после окончания расследования и официального предложения руки и сердца от мужчины, который считает, что она…

— Он думает, что я нецелованная девственница, — выпалила Линетта.

— А ты целованная?

— А я не девственница.

Айрторн то ли подавился воздухом, то ли кашлянул. Но в том состоянии, в котором она пребывала в данный момент, даже это ее не смутило и не остановило от откровений.

И эти откровения сыпались из нее как из рога изобилия:

— Я влюбилась в одного парня на первом курсе. Он красиво ухаживал, а я развесила уши.

— В семнадцать? — тут же произвел расчеты собеседник.

— В семнадцать. — Лина отчаянно закивала, правда, по-прежнему не открывая глаз. Кружащийся потолок сводил с ума, затягивая ее в свою воронку. — Вырвалась из родительского дома. Хотела что-то себе доказать. Доказала…

Повисла пауза, во время которой Линетта ужасно жалела дуру себя, а Линден молчал. Но все же не уходил, и это было по-настоящему важно.

Странно, но до сегодняшнего дня она никогда по-настоящему не сожалела о той истории. Времена, в которые выходить замуж нужно было непременно невинной, давно миновали. Приличия требовали не афишировать свои связи до свадьбы, но, по сути, невестами — не девственницами уже никого нельзя было удивить. И тем не менее во время разговора с Фердом Лина вдруг впервые почувствовала, что совершила что-то непотребное, постыдное, то, от чего уже не отмыться.

Айрторн первым нарушил молчание.

— Бывает, — одно слово, от которого у нее по щекам потекли слезы. Глаз она так и не открыла.

— Он меня не соблазнял, не обманывал, — торопливо продолжила Лина, игнорируя горячие струйки, стекающие по щекам к вискам и, должно быть, впитывающиеся в волосы и в покрывало под ее головой. — Мы просто сходили на несколько свиданий и в театр, а потом он пригласил меня к себе, а я пошла. Мне казалось, что я ему действительно нравлюсь.

— Он тебя бросил? — спокойно уточнил Линден, будто они говорили о погоде.

— Через неделю. Я даже горевала недолго, подумаешь, ошиблась. Люди же имеют право ошибаться, ведь правда?

О, чтобы сказала ей на это ее мама, если бы узнала правду. А отец…

Сыскарь, вообще, чем-то неуловимо напоминал ей отца.

— Имеют, — согласился Айрторн. — И если Ферд тебя любит, это не станет для вас помехой.

Лина всхлипнула, а потом нервно рассмеялась и принялась вытирать слезы тыльной стороной ладоней. Больше размазывала, чем вытирала. И смеялась, да. Как истеричка.

Успокоиться удалось не сразу, но как-то одномоментно — р-раз, — и смеяться расхотелось, как и плакать.

А потом в голову пришла она — идея. Идея, которую Лина, будь она трезвой, сразу загнала бы обратно, откуда та и явилась, — на задворки сознания. Но ее кровь все еще была переполнена алкоголем, подпитывая не свойственные ей откровенность и смелость.

Линетта рывком села на кровати и уставилась на сидящего неподалеку напарника во все глаза. Тот чуть насмешливо изогнул бровь, мол, что?

Она мотнула головой — ничего. И тут же выпалила:

— Поцелуй меня.

Улыбка исчезла с его лица так резко, будто в него плеснули водой.

— Нет.

По правде говоря, Лина опешила. С одной стороны, стало обидно до слез, а с другой — захотелось что-нибудь разбить. Снова вспомнилась материна ваза. Как жаль, что у нее в комнате нет ничего большого и хрустального.

— Значит, Лу поцеловать ты можешь, а меня нет? — уточнила она запальчиво и не сводя с него пышущих негодованием глаз.

Айрторн поморщился.

— Гильдийцы поспорили, соблазнит она меня или нет. Высокие ставки. Лу попросила услугу и предложила долю.

Лина хотела было прицепиться к тому, зачем богатому лорду доля в каком-то там споре магов из местного