б) в совместных хим. опытах (предприятие „Томка“);

(…)

Химические опыты в „Подосинках“, а затем в „Томке“ дали положительные результаты и продолжение этих опытов в течение ближайшего года Химуправлением признаётся целесообразным. Цель этих опытов — испытание новых приборов и новых методов применения О.В. (артиллерия, авиация, спец. газомёты и т. п.), а также новые способы и средства дегазации заражённой местности. Расходы по опытам оплачиваются поровну. (…)

На организацию и содержание вышеуказанных предприятий немцы тратят крупные суммы денег; нам неизвестна точная цифра расходов… но расходы по „Томке“ (химопыты) уже достигают миллиона марок, расходы по организации и содержанию танковой школы выше 500 000 марок, а расходы по Липецкой (авиационной) школе, считая оборудование, свыше миллиона марок.

(…) Новые предложения командования рейхсвера об „урегулировании и расширении“ сотрудничества обоих (так в документе. — О.К.) армий, предложенные через Нидермайера и тов. Корка.

Конкретно эти предложения сводятся к следующему:

(…)

Заключение договора о газовых опытах и расширение этих опытов. Доставка из Германии хим. снарядов и 4-х полевых гаубиц для опытной стрельбы. (…)».

Как видно, совсем не случайно тренировались красноармейцы, проводя целые недели в противогазах. Время показало, что угроза химической войны была совсем не пустым звуком.

Кстати, и реактивные системы залпового огня (в России ставшие потом легендарными «катюшами») изначально разрабатывались для стрельбы химическими снарядами. Главным их преимуществом было то, что на противника можно было обрушить сотни снарядов практически одновременно, накрыв ими значительную площадь.

В вермахте был разработан буксируемый 158,5-мм шестиствольный «химический миномёт», потом появились химические миномёты под 280- и 320-мм турбореактивные снаряды. И лишь в 1942 году стало понятно, что химические средства применяться не будут.

В 1935–1936 годах фашистская Италия вела войну в Эфиопии. Но, несмотря на превосходстве в технике и вооружении, бои для итальянцев были затяжными и кровопролитными. И тогда войска дуче стали применять против эфиопской армии иприт и фосфор.

Ждали начала химических атак и во время Советско-Финляндской войны 1939–1940 гг.

Так, например, младший лейтенант Анатолий Матвеев 05.02.40 г. отметил в своём дневнике: «Получил газеты с обращением к бойцам. Противник применяет снаряды с отравляющим веществом (фосген, синильная кислота). Приготовил каску, противогаз и всё своё хозяйство…»

Возможно, информация в газетах была очередным приёмом политической пропаганды, чтобы подхлестнуть ненависть к «белофиннским разжигателям войны», а заодно лишний раз призвать солдат к бдительности.

Но факт остаётся фактом: к химической войне в те годы готовились все государства.

В предвоенной памятке вермахта «Бой пехотного (моторизованного) батальона» подробно рассказано о действиях подразделения в случае химнападения.

«Необходимо считаться с возможностью поливки ОВ с самолётов. Мероприятия по обороне должны быть указаны перед началом марша. Целесообразно провести меры ПХО, держать наготове противогазы и передвигаться с опущенным верхом (у автомобилей). Для того чтобы иметь возможность вести пулемётный огонь по низко летящим самолётам, необходимо указать, какие именно автомобили должны быть с открытым верхом. Во время воздушного нападения с поливкой ОВ марш продолжается.

Командир атакованной части приказывает установить предупредительные знаки в начале и в конце заражённого участка пути и принимает меры к уведомлению об этом следующей за ним части или к установлению постов оповещения.

На таком участке пути, ограниченном предупредительными знаками, воспрещаются стоянки и привалы».

Во время войны немцы использовали отравляющие газы в единичных случаях, уничтожая с их помощью уцелевших красноармейцев, которые скрывались в катакомбах Одессы и Керчи, в потернах и бункерах севастопольских батарей, в неприступных казематах укрепрайонов. Нижние ярусы заливали водой, верхние выжигали, направив струи огнемётов в вентиляционные шахты. А туда, куда не могли добраться вода и огонь, — пускали газ.

Чудом уцелевший в подобной ситуации младший лейтенант Иван Шибаков, комендант ДОТа «Быстрый» Брестского укрепрайона, рассказывал: «25 июня во второй половине дня левый каземат был пробит снарядом. Оставшиеся в живых перебрались в правый каземат. Дот блокирован. Мы отбиваемся гранатами. Подорван запасной выход. Немцы затопили нижний этаж. Отверстия мы заткнули шинелями и одеялами… Слышим лёгкое шипение. Потянуло лекарственным запахом. Газы! Все надели маски… Стало тошнить. У меня пробита трубка. Снял противогазный шлем с убитого товарища и надел. В шлеме оказалась кровь, я захлебнулся. Когда зажал выдыхательный клапан, кровь вышла из шлема».

На мой взгляд, любые кошмары бледнеют на фоне этого описания. Представляешь себя запертым под землёй, в бетонной коробке, среди трупов товарищей. Загнан как зверь, как крыса. Ещё совсем недавно сражался, был сильным, вёл бой, а теперь всё кончено. Внизу, в люке, плещется чёрная вода. Сверху — торжествующие враги.

Не знаю, как не сойти с ума в такой обстановке. Кажется, легче — пулю в висок. Но в висках стучит: «Жить… Жить… Жить…»

В дневнике начальника германского генерального штаба, генерал-полковника Ф. Гальдера есть записи, касающиеся разработки вопросов применения химических средств, датированные 1939–1942 годами.

3.10.41 года (104-й день войны) им сделана пометка: «Полковник Окснер (инспектор химических войск. — О.К.) доложил о боевом опыте химических войск и о подготовке их к боевому использованию в операции „Тайфун“».

В записи от 7.01.42 года (200-й день войны) читаем: «Полковник Окснер хочет мне навязать химическую войну против русских».

23.03.42 года (275-й день войны) Гальдер отмечает в дневнике: «Полковник Окснер доложил о своей поездке в группу армий „Центр“ и о состоянии химических войск на этом участке».

Но инспектор не ограничивался поездками только в группу армий, ведущих бои на Московском направлении. Он (уже в качестве генерала) зачастил на юг, туда, где в районе Керчи находились каменоломни.

В записи от 10.04.42 года (293-й день войны) значится: «Генерал Окснер. Доклад о поездке в Крым…»

12.05.42 года (325-й день войны) — «Генерал Окснер доложил о положении химических войск на юге и по вопросу применения газов против партизан».

5.07.42 года Гальдер вновь делает запись: «Генерал Окснер (химические войска) доложил о поездке в Крым и в группу фон Вейхса».

26.07.42 года — «Генерал Окснер. Доклад о посещении южного участка фронта. (…) Никаких признаков подготовки химической войны противником не имеется».

Причина активности генерала Окснера объясняется довольно просто.

«В мае 1942 года после занятия гитлеровцами города Керчи и Керченского полуострова некоторая часть советских воинов оказалась в окружении и находилась в каменоломнях возле села Аджимушкай. В них же укрылась большая часть гражданского населения, преимущественно женщины, дети, старики. Здесь под землёй был создан госпиталь для раненых бойцов. Гитлеровцы всеми средствами пытались принудить к сдаче скрывшихся в каменоломнях. Но, несмотря на тяжкие испытания, советские люди были несгибаемы. И вот тогда гитлеровцы закрыли все выходы из каменоломен и применили отравляющие газы. Погибли тысячи беззащитных людей, не желавших сдаться на милость врага. Все эти преступления были совершены в районе действий гитлеровских 132-й и 46-й пехотных дивизий. Они подтверждены свидетельствами живых и мёртвых. При осмотре каменоломен в 1944 году специальной комиссией были обнаружены трупы погибших и немые свидетели — документы, дневники — о страшных злодеяниях гитлеровцев».