Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я была так сосредоточена на своей боли, что не особо задумывалась о Мейбл. Теперь, когда я это сделала, я не чувствую после слов Джоны ни вспышки ревности, ни искры зависти. Только сочувствие.
– Я поеду с тобой. Дай мне только захватить свой телефон из дома.
Я поставила его заряжаться, когда вернулась домой из больницы, и оставила там, не имея никакого желания разговаривать с кем-либо из дома.
Я пытаюсь соскользнуть, но теплые, сильные руки ложатся по обе стороны моей спины, удерживая меня на месте. Взгляд Джоны скользит вниз по приталенной футболке с надписью «Но сначала кофе», которую Диана сшила для меня, туда, где мои бедра встречаются с его бедрами. Он открывает рот, но потом, кажется, передумывает насчет того, о чем собирался сказать. Стальные голубые глаза поднимаются и встречаются с моими.
– Что? – тихо спрашиваю я, снова проводя ладонями по обеим сторонам его челюсти. Я не могу насытиться ощущением его бороды на своих пальцах. Тот комментарий Дианы о том, что бритье лица Аарона было слишком интимным на ее взгляд? Думаю, теперь я понимаю.
Джона прижимает мое тело к своему, пока его руки не обхватывают мою спину в крепком объятии, и он зарывается лицом в ложбинку моей шеи, его горячее дыхание скользит по моей коже, заставляя сердце бешено биться.
Я чувствую его жесткое давление между бедер.
Он хочет меня, но не чувствует себя вправе просить.
Потянувшись вверх, чтобы обнять его голову, я покачиваю бедрами, давая ему понять, что все более чем хорошо.
Как только Джона входит в вестибюль «Дикой Аляски», он, кажется, сбрасывает плащ неприятия, который был на нем во время поездки в машине, и сжимает мою руку в своей.
– Трудишься, Сонни? – окликает он своим рокочущим, глубоким голосом, испугав сидящую в дальнем углу пару коренных жителей Аляски – единственных пассажиров, ожидающих в вестибюле.
Сонни, который склонился над стойкой регистрации, болтая с Шэрон, сразу же напрягается.
– Я как раз заканчивал свой перерыв. Пойду обратно. Мы почти завершили загрузку последних рейсов, – бормочет он, уже делая шаги к выходу.
Джона опускает руку ему на плечо.
– Звучит неплохо. Скажи Кларку, чтобы зашел ко мне, когда у него будет минутка.
– Скажу. – Сонни выскакивает за дверь.
– Ты ужасный человек, – укоризненно шипит Шэрон.
Джона вскидывает руки вверх.
– Что я сделал?
– Да ладно. Ты же знаешь, что пугаешь его.
– Я никого не пугаю. – Джона поворачивается ко мне. – Я пугаю?
– Иногда, – признаю я. – И ты несносный. И надоедливый.
И нежный, и ласковый…
– Ладно, ладно. – Он отмахивается от меня с ухмылкой.
На стуле рядом с Шэрон свернулась калачиком Мейбл. Склонив голову, она играет в игру на своем телефоне.
Джона делает паузу, чтобы взглянуть на нее, и его челюсть напрягается.
– Привет, малая. – Он ерошит ее волосы.
Мейбл смотрит вверх достаточно долго, чтобы улыбнуться ему грустной, застенчивой улыбкой, а затем снова опускает взгляд. Она явно не в настроении разговаривать, что шокирует. Джона оставляет ее, исчезая в кабинете.
– Мне нравятся твои волосы в таком виде, – говорит Шэрон, указывая на мой беспорядочный узел. Ее зеленые глаза полны сочувствия, хотя она и пытается выглядеть непринужденно.
– Да, это называется «Джона спрятал мой кондиционер для волос, средство для придания объема и все остальные косметические средства, которыми я владею, во имя мести».
Мне придется обыскать его дом позже, когда это приобретет достаточно смысла для меня. По большому счету, я почти забыла, что уже несколько дней хожу с ненакрашенным лицом. Это странно освобождает.
– Это похоже на него, – говорит Шэрон с мягкой усмешкой, а затем сглатывает. На ее лице появляется страдальческое выражение. – Мы слышали новости. Мне так жаль, Калла.
Слухи действительно распространяются быстро. Интересно, как именно они узнали. Не то чтобы это было важно на самом деле. Я украдкой бросаю взгляд на Мейбл, и слова Джоны, сказанные ранее, не выходят у меня из головы. Реальность такова, что у меня дома есть еще целая жизнь, в которую не входит Рен Флетчер, и не входит он в нее уже много лет. Между тем для людей здесь он – все. Стоять в «Дикой Аляске», принимая соболезнования Шэрон… Это неправильно. Я должна быть той, кто приносит их.
Все, что я могу сделать, это кивнуть, а затем скрыться в задней части офиса. Агнес и Джона обсуждают с Джорджем какие-то расписания и сводки погоды. Агнес улыбается мне грустной, нерешительной улыбкой, и я улыбаюсь ей в ответ. В конце концов, она так же наивна во всем этом, как и я.
Я поднимаю телефон в воздух.
– Вы не возражаете, если я воспользуюсь кабинетом отца на минутку?
Джона приглашает меня войти.
– Не-а, действуй.
Я захлопываю за собой дверь, быстро просматривая все сообщения «Ты видела все свои лайки?», «Ты купишь это?», «Где ты?», «В "Нордстроме" распродажа на твои сапоги на шпильках! Ты взяла их с собой? Тебе нужно сфотографироваться в них в самолете!» – сообщения от Дианы, на которые у меня сейчас нет ни сил, ни интереса отвечать. Есть также сообщение «Как дела?» от моей мамы.
Моя грудь сжимается от ужаса. Как мама воспримет эту новость?
Я должна позвонить и рассказать ей, и поскорее. Но я колеблюсь. Может быть, потому что тогда это покажется более реальным, более окончательным. Внутренний голос все еще звучит в моей голове, торопливо и отчаянно, пытаясь убедить меня, что врачи ошибаются насчет серьезности заболевания, что папа принял ужасное решение, что ему нужно бороться, что, возможно, я еще смогу достучаться до него.
А затем раздается голос Джоны, его отрезвляющие слова о том, что нужно смириться с мрачной реальностью. И он постоянно повторяется.
Кто знает, когда реальность начнет укладываться в понимании. Но я знаю одно – я не хочу быть за тысячи километров от нее, когда это произойдет.
Глубоко вдохнув, я звоню в авиакомпанию.
* * *
– Она наконец-то заснула около двух часов назад, – зевая, говорит Саймон.
В Торонто еще нет пяти утра. Я вышла из дома Джоны и направилась через лужайку к отцу, чтобы проверить свои сообщения – ему действительно нужно вступить в этот век и подключить интернет, – и обнаружила несколько сообщений от Саймона, в которых он просил меня позвонить ему на мобильный, независимо от времени.
Конечно, я запаниковала и набрала номер, даже не взглянув на часы.
Я должна была понимать, что Саймон
