Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И это только в этих стенах. А что же там, за ними?
– Что будет с «Дикой Аляской»? – оцепенело спрашиваю я.
Джона не будет управлять делами, пока мой отец не поправится.
Он будет управлять делами, пока папа не умрет.
И что потом?
Джона трясет головой.
– Я не знаю. Это разговор для другого дня. Не для сегодня.
– Почему ты вообще позволил мне тратить время на создание этого сайта? Это было совершенно бессмысленно. И глупо.
– Нет, не было. Ты хотела попытаться помочь отцу. Ты хотела узнать, чем он занимался здесь все эти годы. – Я чувствую, как тяжелый взгляд Джоны, наконец, останавливается на моей обнаженной коже. Он замолкает. – Какого черта ты сделала со своими ногами?
– Я бежала домой из больницы в дождевых сапогах, – виновато признаюсь я, плотнее обхватывая свое тело, внезапно почувствовав себя неловко из-за своей наготы, даже если Джона видел каждую часть меня много раз за последнюю ночь. В этом моменте нет ничего даже отдаленно сексуального.
– Иисус. Они все изранены. У меня дома есть аптечка. Тебе нужно заклеить эти волдыри. – Джона достает полотенце и протягивает его мне. – Давай. Водовозка приедет только завтра. Если хочешь помыться, лучше захвати свои вещи и побудь со мной. – Через мгновение он добавляет мягкое: – Пожалуйста.
Наконец, я принимаю от него полотенце.
Понимая, что мне нужно побыть рядом с Джоной сегодня ночью, независимо от того, есть у него вода или нет.
* * *
Дверь в ванную открывается, когда я смываю со щек и носа средство для умывания.
– Я почти закончила, клянусь.
Занавеска позади меня отодвигается, и входит Джона. Несмотря на мое мрачное настроение, вид его обнаженного тела мгновенно будоражит мою кровь.
– Ладно, хорошо. – Я пытаюсь вылезти.
Он хватает меня за плечи, удерживая на месте, его большие пальцы скользят по моей влажной коже туда-сюда несколько раз, успокаивающе. А потом его длинные, мускулистые руки обвиваются вокруг моего тела, и он притягивает меня к себе.
– Прости, – бормочет он, наклоняясь, чтобы прижаться лицом к моей шее, его борода щекочет мне кожу. – Я хотел сказать тебе, но и не хотел. Не ненавидь меня.
Я позволяю своей голове склониться к его.
– Я не ненавижу тебя.
На самом деле я даже не злюсь на Джону. Я злюсь на своего отца за тот путь, который он выбрал. На жизнь, за то, какой несправедливой она может быть.
Но на Джону…
Потянувшись вверх, я несколько раз прохожусь ногтями по его бицепсам, а затем крепко сжимаю его руки, возвращая объятия.
– Я рада, что ты здесь, – шепчу я. Не могу представить себе, как справилась бы с этим без него.
Он прижимается ближе, плотнее, пока я не оказываюсь в его объятиях, его ключицы и бедра плотно прилегают к моему телу. Я чувствую, как его эрекция упирается в мою спину, но Джона не делает ни единого движения, чтобы попытаться удовлетворить эту потребность.
Я думаю, он слишком занят удовлетворением другой потребности.
Мы просто стоим, прижавшись друг к другу, пока вода не остынет.
* * *
– Это намного проще, когда ты в сознании и сидишь прямо, – бормочу я, медленно проводя расческой по бороде Джоны, чувствуя, как его голубые глаза пристально изучают мой рот.
– И я действительно согласился на это.
«И я сижу на твоих коленях».
– Тссс. Не двигайся, – ругаюсь я, хмурясь, пока мой взгляд перемещается из стороны в сторону, изучая челюсть Джоны, чтобы убедиться, что я подстригла его ровно.
– Насколько сильно у тебя тряслись руки той ночью?
– Я прекрасно себя чувствовала, когда делала это. Я была абсолютно спокойна и контролировала себя.
– А после?
– Окаменела. Папа сказал, что я дергалась.
Голова Джоны падает обратно на диван, когда он смеется. Это настолько глубокий, красивый звук, что я на мгновение замираю, любуясь его мощным горлом, представляя, как мой рот прижимается к нему.
– Ты ведь не серьезно, правда?
– Я боялась, что зашла слишком далеко и ты снова возненавидишь меня, – признаюсь я.
– Что? Я никогда не ненавидел тебя, Калла.
Я бросаю на него многозначительный взгляд.
– Нет. Даже когда я был чертовски раздражен и отчитывал тебя у «Мейера» в тот день, часть меня хотела посмотреть, что ты сделаешь, если я просто подойду и поцелую тебя.
– Правда? – Я провожу ладонью по его челюсти, оценивая ее совершенство.
Что бы я сделала? Наверное, испугалась бы. Тогда он был просто сердитым йети. Он злил меня. И все же теперь, когда я узнала Джону ближе, я не понимаю, как он мог меня не привлекать, ужасная кустистая борода и все такое.
Его глаза блестят, словно он читает мои мысли.
Я бросаю ножницы и расческу на журнальный столик, довольная.
– Вот. Я привела тебя в порядок, как и просил. Я знала, что втайне ты тщеславен.
– То, что я побыл немного твоей игрушкой, сделало тебя счастливой?
– Возможно, – язвительно признаю я.
– Хорошо. Подумал, что нам обоим не помешает отвлечься.
– Да, наверное. – Я тяжело вздыхаю, когда реальность возвращается. Проводя рукой по запястью Джоны, я поворачиваю его, чтобы взглянуть на часы. – Полагаю, теперь тебе нужно вернуться в «Дикую Аляску»?
Прошло несколько часов с тех пор, как Джона нашел меня свернувшейся калачиком в душе. Я была уверена, что он скоро уйдет, но так благодарна, что он этого не сделал.
– Я не хочу, – мрачно признается Джона. – Десять лет проработал там, и это первый день, когда я не хочу иметь ничего общего с самолетами и людьми. Но я должен проверить всех ребят. Они, наверное, удивляются, почему Рен до сих пор не позвонил.
– Ты собираешься им сказать?
– Мы все знаем, что Рен не бросится к телефону и не объяснит происходящее. Некоторые из парней уже слышали, я в этом уверен. Но, да, лучше пусть они узнают это от меня, чем от Максин или кого-то из пассажиров. К тому же я не могу оставить все на Агнес, когда у нее
