Она улыбнулась сквозь слезы.

— Она уже вернулась, моя вера. В эту самую минуту.

— Это путешествие вы начали еще в Оук-Холле, — напомнил он ей. — Скажем так, я слегка подтолкнул вас на этом пути.

— Вы сделали гораздо больше. Я… я парю от счастья. — Потянувшись к нему, она быстро поцеловала его прямо в губы. — Но счастье мое возрастет безмерно, когда мы найдем Джо. — Она снова посмотрела на дорогу.

— Мы его найдем, — сказал он.

И они пришпорили лошадей. Дункан ехал впереди. Двигаясь в совершенном согласии, всадники миновали несколько узких боковых улочек, храня намеренное молчание.

В доме номер двенадцать по Керзон-стрит никого не было. Дом стоял притихший, как будто необитаемый, с того вечера, когда здесь гостили Дункан с Маршей.

Дункан начал паниковать всерьез. Оставалось надеяться, что удача улыбнется хотя бы лорду Уэстдейлу и кузену Ричарду, которые сейчас проверяют постоялые дворы и почтовые станции.

Они постучали в дверь небольшой пристройки, которая была закрыта на замок. На стук никто не вышел.

— Странно, — сказал Дункан. — Они всегда дома.

С третьего этажа до него долетел глухой звук. Марша взглянула на Дункана. Она тоже услышала.

— Что-то тут не так, — сказал он мрачно. — Отойдите.

Она повиновалась, и он выбил дверь. Они бросились наверх, Дункан — впереди. То, что они обнаружили, заставило Дункана похолодеть от страха. Не за чету слуг, которых привязали к стульям, заткнув рты кляпом. За Джо.

Финн был настроен всерьез.

Муж и жена пытались раскачивать свои стулья, чтобы привлечь внимание возможных спасителей с улицы.

— Слава Богу, — сказала пожилая женщина, когда Марша вытащила кляп.

— Мне так жаль, что с вами такое случилось. — Голос Марши дрожал, когда она помогла женщине встать.

— Не тревожьтесь за меня. — Ее глаза наполнились слезами. — Финниан забрал вашего мальчика, лорд Чедвик.

— Мы знаем. — Голос Дункана выдавал его тревогу. Финн постарался связать мужчину как следует — еще один знак серьезности намерений младшего брата, каковы бы они ни были.

— Он увозит его в Австралию, — выпалил старик, когда наконец Дункан его освободил и принялся растирать щеку и подбородок. — Он не удержался, похвастался перед нами. Сказал, что у него там друзья. Забрал с собой все ценное, что мог, — у нас, из дома вашей матушки, а также деньги из сейфа.

— Что с Джо? Вы его видели? — Дункан боялся услышать ответ.

Пожилые супруги переглянулись.

— Он был цел и невредим, — успокоила женщина. — Но очень, очень сердит. Ему не понравилось, что нас связали. А Финниан все время кричал, чтобы он немедленно заткнулся.

— Он не плакал, — сказал старик. — Сказал, что хочет видеть своего щенка и папу, что Финн должен немедленно отвезти его домой. Но Финн только засмеялся и сказал, что скоро они поплывут на большом корабле.

— Я его убью, — спокойно заявил Дункан.

Марша подошла к нему и взяла его под руку. Он взглянул на нее:

— Я должен ехать сейчас же. Вдруг он уже миновал все почтовые станции?

— По-вашему, из какого порта он думает отплыть? — спросила Марша.

— Не знаю. Он может выбрать такой, что и не подумаешь. Или, наоборот, ближайший. Подумаю об этом по пути домой. Мне нужно захватить пистолет, а также взять денег.

Он торопливо попрощался со слугами.

— Мне очень жаль, что произошло подобное, — сказал он. — Тут уж ничего не поделаешь. Я пришлю вам вознаграждение за все испытания, которые выпали на вашу долю.

— Но вы ни в чем не виноваты, — сказал старик решительно.

— Мы немедленно вернем вам ваше вознаграждение, — добавила его жена.

Дункан хотел было возразить что-то, но в последний миг передумал. Мягкий, укоризненный взгляд Марши напомнил ему, как она сказала, что верит — он может исправить все, что неправедно.

Не все. И он это знал. Пусть ему напоминают об этом время от времени. Может быть, будет приятно принимать чью-то помощь почаще — и принимать с благодарностью.

Поэтому сейчас, на прощание, он поцеловал женщину в щеку и стиснул плечо ее супруга.

Сидя в седле и направляясь домой, он почувствовал, как сердце сжимает такой страх, которого он до сей поры не знал.

— Не представляю, что буду делать, если он ускользнет, — признался он Марше.

— Не ускользнет, — возразила она. — Ведь нам помогают друзья.

— Правда, — сказал он, однако тревога не отпускала.

— Разве вы еще не поняли? — Марша искоса взглянула на него и улыбнулась. — Дункан Латтимор, вы больше не одиноки.

Она протянула руку, и он схватил ее. Держал крепко несколько секунд. Один жест сказал все, что уже знало его сердце, — она принадлежала ему, а он ей. Отныне даже в самых тяжелых испытаниях они будут вместе.

«Хотя она так и не сказала, что выйдет за тебя», — напомнил ему холодный, циничный внутренний голос.

Миновав парк, они увидели маленького мальчика со спутанной гривой золотистых волос. Сама леди Джерси и еще одна великосветская дама держали его за руки. Они быстро, чуть не бегом, направлялись к карете леди Джерси, как будто от этого зависела жизнь мальчика.

Собственно, так и было.

— Дункан! — Крик Марши перешел в рыдание. — Вон он!

Сердце Дункана вновь воскресло к жизни.

Джозеф Генри Огастес Латтимор-четвертый был найден.

У Дункана была разбита губа, но это был пустяк по сравнению с багровыми кровоподтеками на щеке лорда Уэстдейла и лиловым полукругом, что набухал у него под глазом. У кузена Ричарда отсутствовал рукав сюртука. Но он мог бы остаться совершенно без сюртука — никто бы этого не заметил, потому что в гостиной Дункана было на кого посмотреть и над кем поахать.

Всех восхитил маленький Джо.

— Тогда я пнул его в коленку, — вещал Джо перед изумленной публикой, стоя на импровизированной сцене — на скамье перед пианино. — Я видел, как один мальчик в парке разозлился и лягнул свою няню вот так. А потом я бежал, бежал, пока не увидел наш парк, и тогда остановился. Я знал — папа найдет меня на нашем месте между двумя дубами; мы там всегда лежим и смотрим на облака.

В гостиной яблоку было негде упасть. Слуги, семейство Брэди в полном составе, герцог Бошан и леди Джерси собственной персоной.

Особой гостьей была Эйслин, которая вернулась из Ирландии. Она сидела на почетном месте, рядом со скамьей, готовая поймать Джо, если он упадет, и унести его к куриному супу, а потом и в теплую постель. Но сначала нужно было выпустить боевой дух из маленького гибкого тельца, хоть немного.