Я распорядился, чтобы к нам из Минска привезли все материалы об Освальде. Его досье — записи бесед, фотографии — не было слишком объемным. В тонкой папке не содержалось ничего особенного.

Поговаривали, что в Минске якобы никто не смел рассказывать о пребывании там Освальда. Нет, я таких указаний не давал, однако не могу и исключить, что подобный запрет существовал. Он мог родиться по инициативе местных, республиканских или городских органов. Мотив его прост: до времени молчать, пока не выяснится что к чему, а то разговоришься с безответственными журналистами, а потом еще обвинят бог знает в чем и тебя самого.

Первая информация об Освальде из КГБ была передана прямо в руки Никиты Сергеевича Хрущева. С официальным заявлением по поводу убийства Кеннеди наша страна выступила очень скоро после событий, и все сведения об Освальде были абсолютно правдивыми. Телеграфное агентство Советского Союза (ТАСС) опубликовало заявление для печати, копии материалов получило и советское посольство в Вашингтоне. На основании наших материалов министр иностранных дел Андрей Андреевич Громыко проинформировал также наши представительские учреждения во всех странах мира, чтобы их работники имели под рукой необходимые материалы и могли своевременно и правильно реагировать на задаваемые вопросы.

Первому заместителю председателя Совета Министров СССР Анастасу Ивановичу Микояну, который возглавлял советскую делегацию на похоронах Кеннеди, я тоже перед его отлетом передал двухстраничную информацию об Освальде, о его отношении к нам и о нашем к нему. У нас не было ни малейших причин утаивать что-либо существенное. Больше того, сокрытием конкретных фактов мы бы подозрение против нас только усилили.

С начальником разведки Сахаровским мы не раз возвращались к тем событиям. Анализируя образ жизни Освальда, рассматривая его под углом зрения случившегося позже, мы склонялись к тому, что этот странный американец загодя и старательно разрабатывал свою легенду. Я даже прочитал, что он якобы вел дневник (правда, мне это стало известно позже, а во время работы в КГБ я ничего этого не знал).

Нам не верилось, чтобы все это мог придумать только он сам: вроде бы коммунист, человек прокубинской ориентации (хотя бы так, если уж об этом Запад знает), русская жена, был в Советском Союзе… Знал ли он, для какой цели его собираются использовать? В это трудно поверить.

В ходе дальнейшего анализа мы пришли к выводу, что за убийством американского президента вовсе не обязательно должны были стоять ЦРУ или ФБР. В равной мере могла идти речь о могущественных кругах, связанных с техасскими нефтяными королями, о ком-нибудь из тех, у кого Кеннеди стоял на пути. Для осуществления таких замыслов Даллас был идеальным местом. Такие люди уже однажды, в 1960 году, взяли верх в тихом сражении против Кеннеди: во время избирательной кампании они добились, чтобы кандидатом в вице-президенты стал Линдон Джонсон. Из агентурных источников нам стало известно, что, будь на то воля самого Кеннеди, вице-президентом, то есть вторым человеком в США и преемником в случае гибели или естественной смерти президента, Джонсон никогда бы не стал.

Я и по сей день убежден в том, что в Кеннеди стрелял кто-то другой, а не Освальд. Освальд оказался «жертвенной овцой», хладнокровно убитой в тот момент, когда наконец появилась возможность рассказать правду.

За его спиной была проведена в высшей степени профессиональная, всесторонне продуманная и хорошо скоординированная работа, нацеленная на физическую ликвидацию главы государства. Способ осуществления этой акции, основанный на точной координации действий, практически исключает саму мысль о подготовке заговора иностранцами. Как кубинская эмиграция, не простившая Кеннеди его «чрезмерного внимания» к режиму Кастро, так и кто-либо другой не смогли бы без досконального знания местности, без достаточного количества исполнителей изготовить столь точно идущий часовой механизм и запустить его в нужный момент.

Теорию убийцы-одиночки я тоже никогда не приму. Не считали ее правдоподобной и мои товарищи по работе в КГБ, с которыми в конце 1963 года мы обменивались мнениями.

Что касается всестороннего официального анализа возможных причин убийства Кеннеди, то советские органы безопасности его не проводили. Ведь нас от места событий отделяло несколько тысяч километров, и доступ к информации был весьма ограничен. Определенные выводы для себя сделало тогда американское отделение разведки. А потом уже этой историей занимался каждый сам по себе. Прежде всего из любопытства, не переставая удивляться при этом, как такое вообще могло случиться.

В 1968 году, когда я уже работал на Украине, произошло убийство еще одного из братьев Кеннеди — Роберта. В этот раз мои сомнения по поводу теории убийцы-одиночки — теперь какого-то странного араба — еще больше укрепились.

Убийцы Джона Кеннеди никогда не допустили бы Роберта Кеннеди к президентскому креслу. Способный и решительный человек, к тому же бывший министр юстиции, он, вне всяких сомнений, сделал бы все, чтобы найти далласского убийцу и наказать его по всей строгости закона!

Не прошло и двух месяцев после далласского покушения, как в январе 1964 года на международной сцене произошло еще одно странное происшествие, но на этот раз тесно связанное с КГБ. По сей день мне не до конца ясны хитросплетения тогдашних событий.

Происходило все в Западной Европе, а главным действующим лицом был советский разведчик Юрий Иванович Носенко.

Носенко проработал в КГБ целых десять лет. Срок немалый, если учесть, что он был еще человеком среднего возраста.

В наш Комитет он попал частично по протекции: его отец был прежде министром судостроения. В 1964 году Носенко-отца уже не было в живых. Его захоронили у Кремлевской стены, и одна из самых больших советских судоверфей в Николаеве носила его имя.

Юрий Иванович любил хорошо пожить. С детства ему не приходилось отказывать себе ни в чем: жизнь семьи располагала к изнеженности. Он был единственным ребенком и мог в полной мере пожинать плоды тех выгод, которые давало положение отца. Все это способствовало формированию неуравновешенного и безвольного характера.

Носенко-младший плохо учился. Случалось, напивался, устраивал скандалы, играл в бильярд на деньги, что было запрещено, не раз его исключали из училища. Когда же над его головой собирались тучи и гремел гром, было достаточно одного отцовского телефонного звонка, и все проблемы решались, а избалованный сын мог возвратиться к своим «забавам».

К сожалению, часто безответственно, небрежно и незаинтересованно он относился и к заданиям КГБ. Если учесть то время, которое Носенко работал в госбезопасности, то он должен был знать и уметь больше. Судя по его документам, которые позже оказались у меня в руках, трудно утверждать, что он был уж очень хорошим специалистом.

Тем не менее Носенко, сотрудник контрразведки, занимал довольно высокий пост — заместитель начальника Американского отдела! Материально был хорошо обеспечен, получал доплату и за воинское звание. Немалыми были и командировочные в загранпоездках.