— Я не беременна.

— А я уверен в обратном. Отнеси это на счет мужской интуиции.

— С чего это ты вдруг передумал, Рен? Что с тобой случилось?

— Случилась ты.

Он подошел и сел на топчан, не дотрагиваясь до нее. Только глядя в глаза.

— Пойми, ты до смерти меня пугаешь. Ворвалась в мою жизнь и все перевернула. Сумела внушить мне совершенно новое представление о себе самом. Раньше я знал, кем был, но теперь наконец готов понять, кто же я есть на самом деле. Цинизм постепенно становится утомительным, но ты… очистила мою душу. — Неожиданно вскочив, так, что скрипнули пружины, он яростно заорал: — И не смей говорить, что больше меня не любишь, поскольку ты куда лучше меня, и я рассчитываю, что ты обойдешься с моим сердцем гораздо бережнее, чем я с твоим.

— Понятно.

Он принялся бегать по камере.

— Конечно, нам будет нелегко. Две карьеры. Дети. Разные графики поездок. Постоянные атаки прессы, которых я до сих пор всячески старался избежать. Тут и прячущиеся в кустах папарацци, и истории в таблоидах о том, как я избиваю тебя, а ты сидишь на игле. Мои натурные съемки и бесконечный поток женщин, норовящих залезть ко мне в штаны. И каждый раз, когда придется сниматься в любовной сцене с очередной красивой актрисой, ты станешь перечислять тысячу причин, по которым это тебя ничуть не волнует, но потом все рукава моих любимых рубашек окажутся отрезанными. — Он подступил к ней и ткнул пальцем в грудь. — Но женщина, стоявшая сегодня на стене, так сильна, что в одиночку может сразиться с армией. Я хочу немедленно услышать, что эта женщина не осталась на вершине горы.

Изабел выставила ладони вперед.

— Сдаюсь! Почему бы нет?

— Почему бы нет?

— Конечно.

Его руки бессильно опустились.

— И это все? Я изливаю свое сердце. Я люблю тебя так, что в глазах стоят чертовы слезы! И за все это получаю «Почему бы нет»?

— Интересно, чего ты ожидал? Что я брошусь тебе на шею только потому, что ты наконец опомнился и пришел в себя?

— А что, я слишком многого прошу?

Гордость поборола хаос, и она ответила насмешливым взглядом.

Он снова насупился. В глазах бушевала буря.

— И когда, по-твоему, ты будешь готова? Броситься мне на шею, разумеется.

Она не на шутку задумалась. Ее арест — его рук дело. Она сразу это поняла. А что касается дурацкой истории насчет необходимости выйти за него, чтобы выбраться из тюрьмы, — такому не поверил бы последний идиот. Все же нечестные приемы — часть того, что делает его Реном Гейджем. И так ли уж она хотела, чтобы он изменился?

Ни чуточки.

Потому что в основе своей он глубоко порядочен. И понимает ее, как никто иной, даже она сама. Может ли она найти лучшего проводника в мире хаоса? И не последнюю роль играет тот неоспоримый факт, что сердце переполнено любовью к нему, хотя с ее стороны не слишком красиво так откровенно наслаждаться, видя его встревоженное лицо и глубокие морщинки на лбу. Что она за человек! Сплошная путаница противоречий! И как чудесно сознавать, что больше не нужно с ними бороться!

Но все же следует отплатить ему за арест, и она решила немного усложнить ситуацию.

— Может, перечислить все причины, по которым я не люблю тебя?

Рен побледнел, и маленькие радуги счастья вспыхнули в душе. Когда она успела стать такой стервой?

— Я не люблю тебя, потому что ты неотразим, хотя Богу известно, как благодарна за это.

Волна облегчения, разлившегося по его лицу, едва не растопила ее сердце, но какой смысл сразу сдаваться?

— Я не люблю тебя, потому что ты богат, поскольку тоже была богата и это труднее, чем кажется. Нет, твои деньги — явный недостаток. Я определенно не люблю тебя, потому что ты изумительный партнер в постели. А изумителен ты, потому что имел слишком много возможностей практиковаться, и меня это вовсе не окрыляет. Кроме того, нужно учитывать тот факт, что ты актер. И обманываешь себя, воображая, что я смогу спокойно выносить любовные сцены. Каждая будет доводить меня до белого каления, и я стану все вымещать на тебе.

«Ах, он еще и улыбается?»

Она попыталась придумать что-то настолько ужасное, чтобы стереть улыбку с его лица, но на глазах у нее тоже выступили слезы, и Изабел сдалась.

— Больше всего я люблю тебя потому, что ты порядочный человек и умеешь вызвать во мне такое чувство, что я способна завоевать весь мир.

— Но ты действительно способна, — выдавил Рен сквозь сжимавшие горло эмоции. — А я обещаю развлекать тебя все то время, пока ты это делаешь.

Они смотрели друг на друга, и оба хотели продлить этот момент предвкушения, поэтому никто не придвинулся ближе.

— А ты сможешь вытащить меня из тюрьмы прямо сейчас? — спросила Изабел и едва скрыла улыбку, когда он неловко отвел глаза.

— Понимаешь, дело в том, что на эти звонки у меня ушло довольно много времени и теперь все закрыто на ночь. Боюсь, тебе придется просидеть в кутузке до утра.

— Поправка. Нам придется просидеть в кутузке до утра.

— Это один вариант. Есть и другой, немного более волнующий.

Они все еще не касались друг друга, но уже подвинулись ближе. Рен понизил голос и похлопал себя по карману.

— Я тут захватил пистолет на всякий случай. Дело, конечно, сложное, но мы всегда можем прорваться с боем.

Изабел улыбнулась и открыла объятия.

— Мой герой!

Игра продолжалась достаточно долго, и больше они не могли противиться неизбежному. И не все клятвы еще принесены.

— Ты дыхание моей жизни, знаешь это? — прошептал он в ее полураскрытые губы. — И знаешь, как я тебя люблю?

Она прижала ладонь к груди Рена и почувствовала, как его сердце пропустило удар.

— Нам, актерам, всегда мало, — продолжал он. — Скажи, сколько ты будешь любить меня?

— Ответ самый простой. Вечно.

Теперь он совсем не походил на серийного убийцу. В глазах сияла бесконечная доброта.

— Наверное, этого вполне достаточно.

Они целовались нежно и долго. Он зарылся пальцами в ее волосы. Она расстегнула пуговицы на его рубашке, чтобы коснуться кожи. Потом они отодвинулись. Слегка. Чтобы взглянуть в глаза друг другу. Все преграды, все барьеры, все препятствия рассыпались.

Она прижалась к его лбу своим.

— На этом месте обычно возникает музыка и бегут титры.

Он сжал руками ее лицо и снова улыбнулся.

— Вот тут ты ошибаешься, солнышко. Фильм только начинается.

Распутная госпожа много месяцев вожделела бедного, но честного конюха и все же терпеливо ждала до ненастной февральской ночи, прежде чем позвать его в хозяйскую спальню на вилле Ангелов. Она была одета в алое: ее любимый цвет. Платье с непристойно огромным вырезом спадало с плеч, открывая крохотную татуировку на изгибе груди. Растрепанные светлые волосы клубились вокруг головы, с мочек ушей свисали огромные золотые обручи, переливающиеся лаком цвета сливы ноготки пальцев выглядывали из-под подола.