Но самый пикантный момент был впереди. Когда красноармейцы примчались к городу, их встретили пулеметным огнем. Оказывается, Каппель со своим отрядом, идя всю ночь, обошел Казань и часов в одиннадцать на следующее утро вошел в город с северной стороны. Теперь стало понятно, почему он не хотел высаживаться у пристаней: силы были слишком неравные для лобовой атаки. В штабе потом говорили, что против 600 чехов и 400 каппельцев красные выставили девять тысяч и 10 тысяч солдат».

Когда часам к пяти «Вульф» подошел к пристаням, там было полно народу. Все махали руками и шляпами, приветствуя своих освободителей. На мостик «Вульфа» бросали букеты цветов, подъем был необычайным. Выставив два корабля в дозор по направлению к Свияжску, Мейрер приказал команде «песни петь и веселиться».

Мичман Мейрер с грустью отмечал: «…В Казани повторилось то же явление, что в Сызрани, в Симбирске и в других городах, – волонтеров в Народную Армию почти не было, а между тем, когда Каппель прибыл в Казань, все жители жаловались на красных, которые перед уходом расстреляли множество офицеров и интеллигенции. Красноречивым доказательством этого были 17 гробов, стоявших в соборе».

Захват Казани имел не только стратегическое, но и политическое и экономическое значение. Там белые и чехи и словаки захватили золотой запас России. Кроме золота там были платина, серебро, ценные бумаги и т. д.

В связи с отсутствием у большевиков учетной документации точная стоимость «золотого запаса», захваченного в Казани, неизвестна. Проведенной в мае 1919 г. по распоряжению Колчака проверкой общая номинальная стоимость ценностей исчислялась в 651 532 117 рублей 86 копеек.

В Москве взятие Казани вызвало настоящую панику. 11 августа ЦК партии большевиков обратился к трудящимся Советской России с призывом: «Волга должна быть Советской!»

В призыве говорилось: «50 миллионов пудов нефти, несколько миллионов пудов бензина, несколько десятков миллионов пудов хлеба, миллионы пудов астраханской рыбы – вот что загородили разбойники на своих затонах на Волге.

Рабочий и крестьянин России! Вот твой час!

Выплесни слезы, сердце кипит гневом против поработителей. Восстань и иди вперед, к победе!»

7 августа из Москвы в Казань вышел «секретный» поезд. В нем находились председатель Реввоенсовета Л.Д. Троцкий, его штаб и многочисленная охрана. Уже в пути Лев Давидович узнал о падении Казани и приказал остановиться в Свияжске – на последней крупной железнодорожной станции перед Казанью.

Увиденное в Свияжске потрясло Троцкого. Позже он писал: «Армия под Свияжском состояла из отрядов, отступивших из-под Симбирска и Казани или прибывших на помощь с разных сторон. Каждый отряд жил своей жизнью. Общей всем им была только склонность к отступлению. Слишком велик был перевес организации и опыта у противника. Отдельные белые роты, состоявшие сплошь из офицеров, совершали чудеса. Сама почва была заражена паникой. Свежие красные отряды, приезжавшие в бодром настроении, немедленно же захватывались инерцией отступления. В крестьянстве пополз слух, что советам не жить».[125]

«Нельзя строить армию без репрессий, – писал Лев Давидович. – Нельзя вести массы людей на смерть, не имея в арсенале командования смертной казни. До тех пор, пока гордые своей техникой, злые бесхвостые обезьяны, именуемые людьми, будут строить армию и воевать, командование будет ставить солдат между возможной смертью впереди и неизбежной смертью позади».

Под Свияжском Троцкий ввел первые заградительные отряды, позже успешно использованные Сталиным. Тогда же наркомвоенмор осуществил и первую децимацию – расстрел каждого десятого бойца вместе с командирами. В ночь на 29 августа 1918 г.

2-й Нумерной Петроградский полк под превосходящими силами генерала Каппеля оставил позиции и бежал. Разъяренный Троцкий потребовал расстрелять комиссара полка Пантелеева и командира Гнеушева. В три приема расстреляли 41 человека. Вблизи Вязовых трупы расстрелянных побросали в воду и для верности поутюжили винтами катеров. А 30 августа утром жители Свияжска выловили несколько обезображенных тел. То были погибшие петроградские рабочие-полиграфисты, не обученные даже азам военного дела. Несчастных хоронили монахи на монастырском кладбище Успенского монастыря.

Почти одновременно с Троцким в Свияжск прибывает и Лариса Михайловна Рейснер, дочь профессора историка М.А. Рейснера, который был членом партии большевиков еще с 1905 г.

В 1933 г. бывший пулеметчик, а ныне член союза писателей Всеволод Вишневский сделает Ларису Рейснер прототипом своей героини в пьесе «Оптимистическая трагедия», ставшей классикой соцреализма.

Но, увы, реальная Рейснер не имела ничего общего с сорокалетней матерой коммунисткой в кожанке и с «маузером» за поясом. Ларисе было еще неполных 23 года, в партию она вступила в 1918 г. Никаких комиссарских кожанок никогда не носила, а одевалась очень дорого и элегантно, обожала меха и бриллианты. По ее указанию моряки флотилии грабили барские поместья и наиболее ценные женские вещи и украшения тащили в свой политотдел, где заведовала Рейснер. Начальник политотдела ни в чем себе не отказывала. А логика была такая: «Мы строим новое государство. Мы нужны людям. Наша деятельность созидательная, а потому было бы лицемерием отказывать себе в том, что всегда достается людям, стоящим у власти».

По некоторым данным, Лариса в Свияжске стала любовницей Льва Давидовича. Причем последний несколько раз публично называл Рейснер «античной богиней». Через месяц Лариса сошлась с новым командующим Волжской флотилией, Ф.Ф. Раскольниковым (вступил в командование 23 августа).

Из частей, находившихся под Свияжском, Троцкому в середине августа удалось сформировать боеспособную 5-ю армию. После падения Казани большевики впервые приступили к массовой мобилизации в Красную Армию. Для начала были мобилизованы рабочие 1896–1897 гг. рождения в Москве и Петрограде. Затем последовали повсеместные мобилизации рабочих не только этих возрастов, но и 1893–1895 гг. Под Свияжск были доставлены 20 самолетов и 34 летчика. 8 августа в Свияжск пришли пароходы (канонерские лодки) «Ольга» и «Лев». А на следующий день комиссар Н.Г. Маркин привел из Нижнего канонерскую лодку № 5 «Ваня», катер (малый пароход) «Олень»[126]и плавбатарею «Сережа». В начале августа в состав флотилии с Балтики прибыли шесть катеров-истребителей.

С 12 августа красная флотилия начала периодически обстреливать позиции белых. При появлении флотилии Мейрера красные отходили.

К этому времени в Нижнем Новгороде большевики устроили настоящую бойню по личному указанию Ильича. 9 августа Ленин отправил телеграмму нижегородскому Совету: «В Нижнем, явно, готовится белогвардейское восстание. Надо напрячь все силы, составить тройку диктаторов… навести тотчас массовый террор, расстрелять и вывезти сотни проституток, спаивающих солдат, бывших офицеров и т. п. Ни минуты промедления… Надо действовать вовсю: массовые обыски. Расстрелы за хранение оружия. Массовый вывоз меньшевиков и ненадежных. Смена охраны при складах, поставить надежных».[127]